Она не понимает, искренне не понимает, почему они разговаривают с ней, всемогущие маги, словом и жестом изменяющие ткань мира. Почему бы не подождать десять лет? Она ведь все равно не может защитить себя. Ир, словно прочитав мысли, любезно объясняет:

— Нет смысла брать силой то, что отдадут по доброй воле. Орден Дейкар, так же, как орден Алеон, искренне уважает ваше величество. Право же, я не могу припомнить ни одной наместницы, равной вам. Несомненная прозорливость богов поставила вас предпоследней, империю ждут великие потрясения, и вы сможете подготовить ее к ним. Но именно ваша мудрость и делает вас опасной. Мы не можем рисковать. Особенно учитывая глубину ваших познаний.

И снова тихий шелест:

— У вас останется десять лет. Десять лет покоя, десять лет, чтобы растить ребенка, родится замечательный здоровый мальчик, если вы не станете упрямиться. Десять лет, чтобы быть счастливой, а потом заснуть и не проснуться, в расцвете сил, обманув саму смерть. Ни боли, ни слабости, ни страха, десять лет — многие люди были бы счастливы получить такой дар.

Зрачки мага Дейкар полыхали багряным пламенем:

— Вы спасете империю от братоубийственной войны, вы спасете мир от Проклятого.

Их голоса сливаются в один, в тревожный гул, разрывающий уши. Все переплелось в чудовищном клубке: ребенок, здоровый мальчик, если ничего не помешает, а проклятой ведьме достаточно просто поднять бровь, и мальчик никогда не появится на свет, Ванр, самое родное лицо, внезапно рассыпавшееся трухой: «заче-е-ем?!» и скинуты маски, конец представленью, нужно поаплодировать актеру — восемь лет великолепной игры, но не поднимаются руки, ладонь прилипает к ладони. А там, за стенами дворца — златовласый герцог, разучившийся краснеть. И он больше не верит ей. Трубят сигнальные трубы. За окном — война. И она выпрямляется в кресле: