Дик заморгал, как будто впервые видел Мокрица.

– Да, ты прав, – пробормотал он.

У Дика стал заплетаться язык, но Мокриц заметил это, и подхватил парня прежде, чем тот свалился с ног, и оттащил в спальное купе, где уложил его на кровать, и подумал, что Дик не столько провалился в сон, сколько вплыл в него. Сделав дело, Мокриц вернулся в сторожевой вагон. Ваймс пил кофе и внимательно перечитывал материалы допроса захваченных гномов, которые в неволе запели как образцовые канарейки.

– Командор Ваймс, можно тебя на минуточку?

– Какие-то проблемы, господин фон Липвиг?

– Механики работают без остановки, и им кажется, что никогда не спать – это дело чести.

– Молодежь всегда приходится этому учить. Без конца им твержу: берегите ночной сон. Спите всегда, когда есть возможность поспать.

– Это правильно, – сказал Мокриц. – Ты только посмотри на них. Непрерывно крутятся со своими линейками и изводят себя, пытаясь водить вселенную за нос.

– Тут ты прав, – согласился Ваймс, поднимаясь из-за стола.

Вместе они прошли по поезду, из-под палки заставляя инженеров хотя бы вздремнуть под угрозой гнева Гарри Короля. Пару раз Мокриц предлагал Из Сумерек Темноты напоить их каким-нибудь оздоровительным зельем. Но, разумеется, не всех сразу, а то мало ли. Никогда не знаешь, когда может понадобиться инженер.

Пока Альбрехт Альбрехтсон сидел в камере, у него было полно времени, чтобы обдумать стратегию Пламена. Тот был зеленым еще юнцом[73], но уже проявил себя как ушлый манипулятор, ищущий выгоды во что бы то ни стало и любыми средствами. Он как червь протачивал себе дорогу всюду, и Альбрехт понимал, что «червь» здесь было ключевое слово.

Быть узником Пламена было унизительно. Еда была хороша, питье тоже, хотя пиво было и не так крепко, как хотелось бы Альбрехту. Ему даже позволялось читать некоторые книги, если Пламен не считал их антигномьими – уже само это слово говорило все о напыщенном молодом выскочке, у которого молоко еще на бороде не обсохло, а ему уже не терпелось наложить лапы на целый Шмальцберг со всеми его наваристыми антигномьими шахтами.

И в этой тесной темнице Альбрехтсону приходилось терпеть своекорыстные рассуждения Пламена о роли короля-под-горой. Какая дерзость! Читать нотации ему, передовому специалисту в этом вопросе. Но злиться было рано. Злость была оружием, которое нужно отточить, и беречь, и использовать только в самый подходящий момент. Его размышления были прерваны, когда с каменной лестницы послышался шум. Самодовольный дурак снова пришел к нему, чтобы переманить на свою сторону.