Конечно, поначалу Пламен вел себя как давний приятель, который зашел пожевать крыс, но по ходу разговора Альбрехтсон замечал, как пружины приличия ослабевают и перестают его сдерживать. В конце концов, Пламен противостоял своему правителю, такое не делается с легким сердцем – такое вообще не делается. Пламен должен был отдавать себе отчет в том, какая кара постигнет всех, кто поднимет оружие на короля-под-горой. Несмотря ни на что, где-то в этой голове прятался крепкий ум, который сослужил бы хорошую службу всему гномьему роду, и еще мог ее сослужить, даже если сейчас он и принимал огарки за золото. Не секрет, что гений и безумство часто идут рука об руку.
Ключ провернулся в замке. Пришел Пламен, и выражение его лица не на шутку напугало бывшего наставника. Только тот, кто повидал жизнь, мог почуять такое, но по взгляду всегда можно определить, если кем-то движет идея. Такие типы имели холодно-липкий вид, точно такой же, какой был сейчас у Пламена.
Но Альбрехтсон все же отложил перо и спокойным голосом произнес:
– Как любезно с твоей стороны навестить меня. Насколько я понимаю, благодаря железной дороге король скоро будет здесь. Не правда ли, здорово?
В одном уголке рта Пламена выступила слюна, и он огрызнулся:
– Ты не можешь этого знать!
Альбрехтсон по-приятельски откинулся на спинку стула и ответил:
– Я научил тебя всему, что ты знаешь, юный гном, но я не научил тебя всему, что знаю
– В них, верно, входит гадание. Только у
– Да, я слышал.
– Рыс Рыссон предает гномьи идеалы. И как ты не понимаешь, что ради процветания нашей расы я должен занять Каменную Лепешку! За мной большинство здешних гномов.
Альбрехтсон покрутил в руке перо и сказал:
– Наверное, они стоят за тобой, чтобы не видеть твоего лица, Пламен. Ты не в себе, и твои дерзкие взгляды подведут тебя под суд, как только король ступит на землю Шмальцберга. Насколько я знаю Рыса Рыссона, он
– Я так и думал, что ты скажешь что-нибудь подобное, но все уже сделано.
Альбрехтсон удивился:
– Ты в самом деле занял Лепешку?