– Ступай сюда, о наилучший из коней! – снова тихо позвал гуль. – Я не причиню тебе зла!

Животное, как будто поняв, направилось к камням, но, подойдя почти вплотную, остановилось и вздернуло верхнюю губу, показав крупные зубы. Весь его вид выражал готовность кусаться и бить копытами.

Хайсагур выполз, опасаясь подниматься в полный рост.

– Вот видишь, как униженно я приближаюсь к тебе, о конь, – прошептал он, – и недостает только, чтобы я принялся целовать твои стремена, ибо я не нахожу на тебе рукавов и подола халата или фарджии!

Очень медленно, позволяя животному убедиться в своей безопасности, он подполз к самым конским копытам и притянул к себе за поводья морду животного настолько, что его ноздри коснулись ноздрей коня.

Гулю-оборотню Хайсагуру для лучшего вселения в тело живого существа требовалось встретить его взгляд. Но темные и выразительные глаза коня не впускали Хайсагура, как будто что-то в животном оказалось способно к сопротивлению.

Гуль сосредоточился и сдвинул брови.

Конь не пускал его в себя!

– Клянусь Аллахом, с этим конем дело нечисто! – прошептал, не выпуская поводьев, Хайсагур. – Уж не вселился ли в него шайтан?

Тут оборотень понял, что тело коня уже действительно содержит какого-то жильца.

– Ради Аллаха, кто ты? Я не причиню тебе зла, – сказал он как можно мягче. – Может быть, на тебя наведены чары и ты только кажешься мне конем? Если ты не владеешь человеческой речью – трижды ударь копытом!

– Я владею человеческой речью, о гуль, – раздалось у него в ушах, и Хайсагур мог бы поклясться, что голос возник где-то посередине между ними и чуть повыше горла. – На меня не наведены чары, но я не могу покинуть это тело.

– Никто и не просит тебя покидать его, о друг Аллаха, – успокоил обитателя лошадиного тела Хайсагур, приподнимаясь и садясь у его ног. – Впрочем, может быть, ты не веруешь в Аллаха? Скажи, чтобы я остерегся поминать его имя.

– Меня зовут Маймун ибн Дамдам! – высокомерно прозвучал голос. – И я, как всем известно, из подданных Синего царя!

Конь красиво вскинул голову и ударил копытом оземь. Очевидно, иначе проявить свою гордость его обитатель не мог.

– А что это значит, о Маймун ибн Дамдам? – осторожно спросил Хайсагур, припоминая, что уже наталкивался в чьей-то памяти на это имя. – Я ведь не знаю ваших царей.

– Это значит, что я – из правоверных джиннов, о гуль. А из каких гулей происходишь ты?

– Я из рода горных гулей, о Маймун ибн Дамдам, – сказал Хайсагур. – И я унаследовал кое-какие их особенности, которые передаются через три, а то и через четыре поколения. Мой отец – гуль, а мать – из арабского племени Бену Асад Шануа. Мое имя – Хайсагур.