Я подергал Равенну за рукав, указывая поврежденной рукой вперед, и через минуту она сдалась. Мы вместе заковыляли по проходу, перешагивая через тела, и, пройдя мини-колодец, ступили в пещерную темноту мостика. Единственная изолампа, шипящая, но почему-то целая, бросала на все жуткий белый свет; в остальном все освещение исходило от призрачных бликов пламени с кормы, отраженных в окнах.

Полчаса назад это был великолепный корабль, шедевр кораблестроения, и по сравнению с этим мостиком любой другой, что я видел, показался бы тесной каморкой. Теперь он был непоправимо разрушен: потолок местами обвалился, все консоли мертвые, повсюду искореженный металл, обломки дерева.

Большая часть команды лежала под окнами или по углам, оказавшись в ловушке на своих постах. Воздух был неприятно теплым, я впервые это заметил. Снаружи он был таким же, но на мостике смешивался с паром и казался липким и гнетущим.

Равенна издала то ли шипение, то ли рычание, когда мы увидели Оросия, погребенного под обломками капитанского кресла. Кровь испачкала белую тунику, хотя я не мог сказать, его это кровь или нет.

Лицо императора искажала гримаса отчаяния и горя, его стенания перемежались рыданиями и пронзительными криками, звучавшими как вой потерянной души. Это странно напоминало брошенный сумасшедший дом, где остался только один обитатель.

– Он умирает? – свирепо спросила Равенна.

– Скоро умрет. – Я указал на мигающий красный огонек сбоку от окна, каким-то чудом переживший разгром. Он означал перегрузку реактора, хотя вокруг него не было кольца, которое указывало бы на близкое расплавление.

– Тогда зачем мы теряем время?

– Не знаю. – По правде говоря, мне было трудно поверить, что эта раздавленная фигура, нечеловечески воющая – император, наш пленитель, мучитель Равенны. Однако это был он. Не узнать это лицо я не мог.

При звуке наших голосов Оросий попытался отпрянуть. Он уставился прямо на нас безумными, расширенными глазами. Глазами, которые были серыми, а не бирюзовыми, я мог различить это даже в темноте.

– Нет! – крикнул император. – Нет! Пожалуйста! Не приближайтесь ко мне! Я нечист!

– Ты хуже, чем нечист, тварь, – процедила Равенна, когда мы встали над ним. Ее кулаки были сжаты, и я на миг подумал, что она набросится на Оросия, такого жалкого и беззащитного. – Ты – мерзость.

– Я знаю, – сказал он голосом скорее испуганного ребенка, чем взрослого мужчины. – Рантас, нет! Вы! – Император попытался отползти, мучительно закашлялся и обессиленно обмяк. – Нет!

Его крик превратился в вой, и я отвернулся, чтобы не видеть искаженного лица.