Он встал с недовольным видом и стал одеваться. На всякий случай, Фрика вскочила, застеснялась, поборола стеснение, и схватила меч, чтобы он ненароком его не уронил. Когда Брант надевал дублет, она сама пристегнула ему меч к перевязи.

— Крюк возьми, — сказала она тихо.

Он поднял крюк с веревкой, подбросил его, и чуть не уронил. Фрика сделала ему страшные глаза.

Голая, тонкая, как жердь, она провела его через туалетную, взяв за руку, надавила какой-то выступ в стене, и указала кивком на медленно открывающуюся потайную дверь.

— Куда это я попаду… через это вот? — спросил он, еле ворочая языком.

— В сквер.

— Мм, — сказал он.

— Иди. Если можешь, приходи вечером под окно. Я к тебе выйду.

— Ладно, — сказал он, мало чего соображая. — Ммм. Угум.

Потайной ход был темный и промозглый. Свеча в руке ничего не освещала. Потом он ее уронил. Ощупью он добрался до лестницы, чуть не сверзился, спустился, и наткнулся на дверь. Открыв ее, он выглянул наружу. Сквер был еще пуст. Он вышел, и дверь закрылась за ним сама.

Приходи вечером, приходи вечером, пробурчал Брант. Какая замечательная точность, сколько экспрессии. Надо бы позавтракать.

Он топал по проезжей части, слегка покачиваясь. К Улице Плохих Мальчиков он вышел почти случайно. Прижавшись лбом к входной двери особняка Риты, он постоял и подумал, пытаясь объяснить себе, что же произошло прошлой ночью. Было приятное, и было неприятно. Думать хотелось только о приятном. Еще больше хотелось поспать.

Фрика меж тем привела себя в порядок, как умела — все ей было внове. Заметят или не заметят? Мыть лицо холодной водой — понятно. А что делать с блеском в глазах? И с дрожащими коленями? И с вихляющей походкой? И с этой дурацкой улыбкой на лице?

Она позвала служанку. Та, сонная, ввалилась и стала по привычке ворчать, а у Фрики не было даже желания обругать ее как следует. Впрочем, когда служанка зашнуровывала ей корсет, Фрика сказала мрачно:

— Не затягивай так сильно, жирная гадина.

Но получилось не очень мрачно, а даже как-то просветленно и приветливо.

Служанка привычно сложила нижнюю губу и три подбородка вместе, выражая обиду и беззвучно передразнивая свою госпожу.

К завтраку Фрика вышла, считая, что вполне овладела собой. Правда, когда явился Бук и расселся по обыкновению в кресле, закинув одну ногу на поручень, Фрике пришлось спрятать глаза. Прибежала Шила, ляпнулась в свое кресло, схватила нож и воткнула его в свежий хлеб.

— Урррррраааа! — сказала она. — Это я просто так. Доброе утро.

Медленным, томным шагом в столовую вошла любовница Бука — немолодая, но кокетливая дама с длинным, хищным носом и близко поставленными, округлыми глазами. Фрика забыла, как ее зовут. Это ее рассмешило.