— Что скажете? — спросил Зигвард.

— Я ожидал чего угодно, только не этого, — сказал Хок. — У старины Комода помутился разум. Хотя, конечно, в чем-то он прав.

— В чем же? — спросил Зигвард, морщась, как от боли в носоглотке при сильном гриппе.

— В том, например, что я предатель. Правда, я стал таковым после того, как меня предали, то есть в отместку. Но дела это не меняет.

— Может, и я — предатель? — спросил Зигвард.

Хок удивленно посмотрел на него.

— Конечно, — сказал он. — А вы так не думаете?

— Хок, по-моему, разум помутился именно у вас! Вы что же, забыли? Я бежал из Астафии только после того, как вы сами пришли меня убивать!

— И что же?

— Это не предательство! Это — средство самозащиты!

Хок хмыкнул.

— Много лет назад, — сказал он, — Фалкон решил сделать повсеместным принцип задней линии, изобретенный некогда славским конунгом. Вы, наверное, знаете.

— Да.

— Были возражения, но Фалкон убедил всех простой логикой — бегущий от врага нарушает приказ командира и поэтому подлежит уничтожению. Те, кто не бежал, знали, что умрут, однако шли на это, и совесть их была чиста. Я нарушил приказ командира — явиться в Астафию открыто и умереть. У охраны нет задней линии, поэтому я выжил. Фалкон здорово меня обидел, но он не перестал быть из-за этого моим начальником.

— Ваш начальник — я, — сказал Зигвард.

— Нет. У предателей нет начальства. Вы — мой работодатель, и я вам подчиняюсь, пока вы мне платите. Рекомендую вам быть щедрым, ибо наемники работают на того, кто им больше платит.

— Учту, — сказал Зигвард мрачно.

— Жду ваших распоряжений относительно Комода.

— А если бы я приказал вам Комода тайно вывезти за город и убить?

— Я бы его вывез и убил бы, но, взяв деньги, ушел бы от вас. У предателей тоже есть совесть. Не много, но есть.