– Забирай Гарьку – и делу венец.

– Боязно.

– Тебе?

– А если захочу любви, да не ко времени? А вдруг осерчает, когда полезу?

Грец Несчастный в раздумьях почесал макушку.

– Ты прав, может покалечить.

– Любовь – страшная сила, – ухмыляясь, бросил Сивый и покосился на Гарьку. Та не слышала, но подмигнула.

В остальных загонах Безроду так же не повезло. Не те девки, не тот день. Все не то.

Вернулся на постоялый двор и, не задерживаясь, прошел к себе наверх. Город очень велик, и много в нем диковин. В нижнем городе скоморохи действо играли. Ходили на руках, смешно подрыгивая ногами с бубенцами на пятках, взбирались друг на друга, втрое вырастая над толпой, показывали чудеса. У одного в руке был рогалик, махнул, – и не стало. Уж дети все обыскали – не нашли, а шут в красном колпаке вынул рогалик у самого маленького из шапки. Ему и отдал. Дети аж завизжали от восторга. Безрод пока никак не привык к тому, что стал богат. На торгу купил платок, расписанный чудными птицами. Висел на шесте, колыхался под ветром, а птицы шевелились, будто живые, – вот расправят крылья и взлетят. Хоть и некому пока дарить, а все равно взял. Мог взять – и взял. Аж самому неловко стало. Бери, что хочешь, на все деньги есть. Будто не в свои одежки влез. Неловко, неуютно.

А в верхнем городе видел диво. Местный князь поставил драчную избу. Видать, умудрен годами человек. Чем запрещать драки, а потом со стражей по всему городу виноватых искать, князь поставил избу особо для драчунов. Дабы город не баламутили, а чесали друг другу холки в одном месте. И людям спокойно, и городу прибыток, ведь хочешь драться – звени деньгами. Пусть хоть поубиваются. Драчной пристав блюдет правила, а драчуны знают, на что идут. Потому и не требовали виры после честного боя. Бывало, что и насмерть дрались. Бывало, что оружные. Всякое бывало. Ни дня не пустовала драчная изба. Велика, просторна, хоть стенка на стенку сходись. Хоть десять на десять бейся, локтями толкаться не придется. Места хватит. Безрод помялся у входа, – да и вошел внутрь. Большая избища, хочешь – на лошади езди, кровля держится на столбах, по стенам идут помостки для любопытных. Сивый протолкался поближе, в нем признали неместного – и дружелюбно потеснились. – …Дурень, Леннец! Кровью рассопливится, глаза свету не взвидят, отделает его тулук, ровно чучело! – поймал Безрод обрывки разговора.

Говорили соседи, – невысокий гончар и кузнечный подмастерье. А внизу, жилистый тулук умело бил худющего паренька, и того под ударами качало, ровно ковыль под ветром. Парень закрывал голову, но жестокие удары потрясали даже через руки.