— И ничего тут такого нет, — возмутился мальчишка-гном. — Мы с Жаннет тоже поцеловались, когда моя птица полетела. Ну и что?! Радость-то какая! Так и у них ведь повод был, когда они бунт ваш проклятый вдвоем одолели!

— Владыка, как ты можешь верить этому болтливому сопляку?! — возмущенно заорал один из старейшин.

— У «болтливого сопляка», старейшина Айхенбрехер, три насечки на мастерском обруче, а у тебя — две. И всегда будет — две, — усмехнулся Якш.

— Он — мальчишка, щенок! — вопил Айхенбрехер.

— Он — мастер! — тяжело, словно молотом приложил, промолвил Якш. — А ты — забываешь наши законы!

— Ты их очень-то помнишь! — ответно взвился старейшина. — Ушел, бросил всех!

— Догадайся, что бы с вами было, вздумай вы при мне бунт устроить, — мягко и страшно улыбнулся Якш. — Судя по тому, как вы сейчас орете, вас ведь даже не наказали как следует. А что касается того, кто с кем спит… Разве ваше это дело — свои носы в чужие спальни совать?

— Якш, вернись, — прошептал кто-то из старейшин. — Вернись к своему народу!

— Я вернулся, — пожал плечами Якш. — Или кому-то кажется, что он видит мой призрак?

— Вернись как владыка, как вождь своего народа, — продолжал старейшина.

— Посмотрим, — легкомысленно отмахнулся Якш. — У меня будет время поразмыслить об этом, а сейчас… сейчас вы мне очень все мешаете… — он наклонился и подобрал оброненную шестеренку, сдувая с нее песок. — Сейчас я занят. Занят чем-то действительно важным, а не вашими натужными глупостями. Брысь отсюда!

Пятясь и кланяясь, старейшины удалились.

— Он обещал подумать! — восклицал один из них.

— Он подумает! — убежденно вторил другой.

— Вот-вот! — радостно басил третий.

— И решит! — донеслись до Якша сумбурные возгласы старейшин.

Якш поморщился.

— Вот же дурачье! — покачал он головой.

— От них вред один, — буркнул мальчишка-гном. — Ничего толком не умеют, ничего не знают и знать не хотят. Только ходят руки в боки и ко всем цепляются. И то им плохо, и это нехорошо!

— Действительно, ужасно, — согласно кивнул Якш. — Вот только… они старые дураки, а ты — мастер, да не абы какой, а с тремя насечками, верно?