– …а не надо было подличать и предавать!

Да, вот так просто. Какое-то время молчали, ждали вдохновенной, пламенной речи, а тут такое… по-бабски чувственно и по-детски правильно. Но, распробовав слова десятницы – чисто и прозрачно, ровно ключевая вода, – изошли таким криком, что на площадь должен был сбежаться весь народ. Может быть, еще одно нападение?

Жизнь возвращалась в привычное русло. Как Залом и предположил, две тысячи встали под знамена истинного князя, не обнажая мечей. На пограничные заставы вернулись дружины, трупы свезли в поле и подготовили тризнища. Вечером Залом позвал Верну к себе:

– Ну здравствуй, воительница! Как спалось?

– Круги под глазами видишь? Так и спалось.

– Людей рубить нелегко. Бывает, парни ломаются.

– Знаю, – буркнула Верна. – Едва душу не отдала. Всю ночь по трупам ходила. Отмоюсь ли?

– Встанет солнце – будет новый день. – Истинный князь неловко усмехнулся, ворожец на волчью жилку сшил щеку, тянет еще, смеяться не дает. – Что думаешь дальше делать?

– Не знаю.

– Вот что, голуба. – Залом пожевал губу, встал и отошел к окну. – Определяйся. Сроку даю седмицу.

– А в чем дело?

– В тебе и твоих парнях. Жуткий десяток. Не хотел бы иметь такой во врагах. Посему выслушай мое предложение: все десять или со мной, или очень далеко отсюда. В моем княжестве вам делать нечего.

А что тут думать? Сражение отполыхало, мирная жизнь берет свое, так и проходить в дружинных Залома до самой свадьбы? Потом девятеро возьмут под белы руки и отведут к жениху на съедение… Да, да, он силен и могуч, любая дура мечтала бы о таком муже, но отчего-то не получается укротить язык, и он бежит поперек головы:

– Мы уйдем.

Залом передернул челюстью, отвернулся в окно и какое-то время обозревал двор.

– Знал, что не останетесь. Знал и боялся. Надеюсь, уйдете далеко, еще дальше страны Коффир. Не хочу видеть вас в стане врага.

– Там нас не ждут, – усмехнулась Верна. – Разоренную заставу еще припомнят.

Залом помолчал.

– Пустые не уйдете. Дам золота и лошадей.

– Куда уж больше? – горько вздохнула. Время неумолимо истекает, а Костлявая дразнится, в руки не дается. Дожили! Теперь люди за Безносой охотятся, а та глазки строит, язык показывает.