– А ты как будто к лесу привык. По морю не скучаешь?

Гойг пожевал губу, кивнул. Есть немного.

– Ты гляди, глотки друг другу не дерем, сидим как лучшие друзья.

– А хочешь? – Сивый усмехнулся.

– Тишины хочу. – Сёнге смотрел спокойно, даже устало. – И покоя.

– Чего к людям не идешь? Почему к своим не подался?

– Я не так смел, как ты. – Оттнир показал на шрамы. – Боюсь, засмеют.

– Не смеются. Пугаются.

– Еще лучше. – Сёнге поджал губы.

– Про тебя страшилки рассказывают.

– Знаю. – Гойг махнул рукой. – Видели несколько раз в медвежьей верховке, лицо забыл прикрыть, а того не знают, что лесное чудовище и охотник, что в башлыке ходит по деревням, один и тот же человек.

Безрод несколько мгновений не отрывал глаз от собеседника.

– Ты остыл, Сёнге.

– Поумнел. Многое и многих понял. С той кровью будто вся дурость вышла.

– А как здесь оказался?

– Старик подобрал, охотник. Лодку к берегу прибило, а он поблизости случился. Заштопал, выходил, хотя уж лучше добил бы. Млеч оттнира после войны спас, уму непостижимо.

– И где он?

– Зимой душу отдал. Своей смертью помер.

– А эта? – Сивый кивнул на девку, что хлопотала с дичью – самое время бросать мясо в похлебку.

– Боится. Войны боится. Страшно ей с людьми. Прибилась ко мне. Гоню – не идет. Как подумаю, что на свете делается, смеяться хочется. Оттниров испугалась, к оттниру и прибилась.