Очень осторожно, словно тело мое было стеклянным, я спустил ноги на пол. Приподнялся, опираясь на локоть, а свободной рукой инстинктивно ухватился за воздух, как будто он мог послужить опорой. Но, в общем, все прошло гораздо лучше, чем я рассчитывал. Ежеутренняя плата за роскошь прямохождения была не так высока, как обычно. Ошалев от открывшихся мне дивных возможностей, я сунул ноги в шлепанцы и отправился в уборную, а оттуда на кухню. Врачи, разумеется, давно запретили мне пить кофе, но я не такой дурак, чтобы следовать рекомендациям, которые они дают всем подряд. Они бы мне еще и курить запретили, если бы я поинтересовался их мнением, но у меня хватило ума не спрашивать. И ничего, дожил как-то до восьмидесяти шести лет. И еще сколько-нибудь протяну, бог даст.

Сварив кофе, я взял кружку и пошел наверх, в гостиную. Чего греха таить, квартира, доставшаяся мне после смерти Карла, всегда была слишком велика для меня одного. Я так и не смог толком ее обжить. А в последние годы мне даже обойти все комнаты не удается. На третий этаж я не поднимался уже лет пять, все собираюсь вызвать уборщицу, чтобы вытерла там пыль и вымыла окна, да откладываю. Не так-то это просто в мои годы — пустить в дом незнакомого чужого человека. Но в гостиную на втором этаже я поднимаюсь регулярно, это, можно сказать, дело чести и своего рода доказательство, что я еще полон сил. Засесть на первом этаже — все равно что сдаться. Нет уж, я непременно…

Кружка выскользнула из моих неловких пальцев и с грохотом покатилась вниз по ступенькам. Кофе залил всю лестницу. А я стоял, схватившись за перила, теперь уже двумя руками, и смотрел. И ничего не мог сделать. Думал: ладно, ничего не попишешь, человеческая жизнь, как известно, это череда неприятностей, и пока они мелкие, можно считать себя счастливчиком. Сейчас спущусь вниз, возьму тряпку, как-нибудь все вытру. Потом сварю еще кофе. Зерна в доме пока есть, хотя надо бы позвонить в лавку, пополнить запас. И кстати, о запасах, надо будет собраться с силами и поглядеть, что у меня осталось на продажу. Потому что денег на моем счету уже почти нет.

Я всегда знал, что мои вложения в российскую недвижимость — дело хорошее, но ненадежное. Впрочем, мои московские квартиры кормили меня гораздо дольше, чем я рассчитывал; закон, лишающий частных лиц права владеть недвижимостью в России, был издан всего лет двадцать назад, теперь там все граждане проживают строго по месту прописки, никакой аренды, и обойти закон не получается, им, я слышал, электронные чипы с адресом вживляют, как домашним животным. Вовремя я все-таки отказался от российского гражданства, молодец, не свалял дурака. А квартиры жалко, конечно, но сделать ничего нельзя. Ладно, пусть, бляди, подавятся.