От мощной радости пустился в пляс, белое кольцо на шее выдвинуло недовольную морду, прошипело укоризненно. Лют потрясенно уставился на чешуйчатую морду, в голове со скрипом закрутились невидимые жернова.

– Это ты спас? – прохрипел он ошеломленно. – Но как?

Аспид-змей уткнул морду в шею, заснул. Лют запоздало поблагодарил гада и принялся старательно избавляться от мешанины мыслей в голове: то и дело прорывало то ужасом смерти, то животной радостью, то слезами облегчения.

Двинулся по дну провала, едва не провалился в скрытую паром трещину – глубину даже представить страшно. Пошел впритирку по стеночке, что тянулась бесконечным бугристым полотном. Глянул наверх, подивился узкой красноватой полоске, потом пробило испариной: это ж подземное небо!

Заскучал от бесцельной ходьбы вдоль стены, тряхнул головой, мысленно выругался.

– Ну, ничё, мне после… смерти простительно, – буркнул он.

На миг подумалось страшное: превратился в умруна, ожившего мертвяка! Желудок скрутило жестокой судорогой, жадно прислушался к ощущениям тела: все так же, как до… падения в пропасть.

– Человек я! – крикнул он, разгоняя дурные мысли. – Витязь!

Бодро зашагал к противоположной стене, которая выглядела расплывчатым пятном. По дну гулял недобрый ветер, от пакостных запахов корежило. Вокруг шипело, булькало. Лют вглядывался в слой пара, сквозь белесые складки виднелись смутные очертания каких-то гадов, насекомых размером с кулак.

Дважды едва не падал в широкие щели, клял слабое освещение и коварный туман, двигался дальше. Противоположная стена постепенно вырисовывалась, словно просто сфокусировал взгляд: трещины, бугры, выступы, россыпь норок, где что-то мелькает.

Куда дальше? Спуститься – одно, а вот подняться… Земля мелко задрожала, послышались животные крики, Лют повернул голову на шум. Пелена пара пошла рябью, мощная волна воздуха обнажила растрескавшееся дно пропасти. Лют со стоном поглядел на бегущую массу, похожую на падение валунов с вершины горы.

Стадо диковинных зверей взревывало, животные стукались лобастыми головами, копыта дробили сухую землю, в оскаленных пастях блестели слюнявые иглы. То один, то другой зверь с воплем ужаса проваливался в разломы. По стаду шла рябь, косматые звери падали, копыта сородичей плющили в мокрые лепешки.

Лют побежал со всей мочи, дрожь земли нарастала, разметая запахи гниения, в нос шибанула волна звериного духа. Стена приближалась медленно. Лют взревывал не хуже косматых четвероногих, мышцы трещали от натуги, ноги заливало проклятое онемение.

Узкая расселина со скрипом приютила разгоряченное тело. За спиной грохотало, от рева лопались барабанные перепонки, в железные кольца стучала мелкая крошка. Живая лавина проносилась бесконечно долго. Лют изнылся – плевал в грязную шерсть, топал ножкой.