Юлия ни за что бы не стала обирать мертвого, но он сам предложил, а ноги совсем никуда не годятся…

Сапоги были больше, чем надо, но с ее сбитыми ногами как раз такие и нужны. Юлия несколько раз притопнула, морщась от боли, посмотрела на призрака.

– Спасибо.

Берич дернул плечами.

В той сумке есть немного сыти. Я есть не хочу. – Он грустно ухмыльнулся.

Целительница чуть не засмеялась, оказывается, у мертвых не пропадает чувство юмора. Она с благодарностью взяла сыть. Призрак проводил ее до резного столба на окраине поселения.

Юлия повернулась к немертвому. День был не очень солнечным, светило скрывалось за облаками, но света его хватило, чтобы призрак стал совсем прозрачным и почти невидимым.

Он смотрел, как уходит живая, и выглядел таким…

несчастным и одиноким.

Девушка решилась.

– Я тебя прощаю, – сказала она, глядя на него через Живу.

Темное пламя сверкнуло в глазах призрака, он на глазах становился плотным, и Юлия словно воочию увидела его в последние мгновения настоящей жизни – на стенах, опьяненным хаманаем…

Я не нуждаюсь в твоей жалости и в твоем прощении! – оказывается, бестелесный голос вполне может обрести рычащие нотки.

– Просто скажи, что принимаешь мое прощение…

Убирайся прочь! – а еще говорят, что мертвые не могут испытывать гнев.

– Просто скажи!..