Кехелус ответил высокомерным молчанием.

Из-под куста вылезли овражные гномы. Они тревожно пошушукались, пошептались, Дюф пошарил в заплатанной тряпичной сумке, висевшей у него через плечо, отыскал что-то и, беспрестанно кланяясь приблизился к повелителю демонов. В руках гном держал королевскую трапезу: засохшую горбушку хлеба.

Кехелус метнул в сторону своих подданных гневный взгляд.

– Опять хлеб?! Проклятые овражные гномы, это все смогли раздобыть на обед?!

Дюф в ужасе замер.

– Когда я верну свое могущество, я вас… – он покосился на корку и вздохнул: – Как люди могу питаться этим?!

Дарин откусил от лепешки большой кусок и хмыкнул.

– Что тебе не нравится? Нормальная еда. А демоны чем кормятся? Они что-то едят? Или нет?

Глаза Кехелуса сверкнули черным огнем.

– Да ладно, я просто так спросил. Ты бы хоть «спасибо» сказал овражникам, что ли. Они же старались, небось, все помойки в Лутаке перерыли…

Но Кехелус его уже не слушал. Он огляделся и без долгих раздумий двинулся через дорогу, прямиком к обедающим путникам. Те, завидев приближающегося человека, прервали трапезу и во все глаза уставились на него. Не обращая на них внимания, владыка Волшебных земель оглядел разложенную на траве снедь, прихватил лепешку, кусок мяса и направился обратно.

Первым пришел в себя почтенный отец семейства.

– Эй, ты! – гаркнул он. – Эй! А ну, стой!

– Умолкни, жалкий смертный, – бросил через плечо Кехелус. – Радуйся: тебе была оказала величайшая честь – сам король…

– Он украл нашу еду!

Багровый от злости трактирщик кивнул сыновьям – дюжие парни мигом вскочили на ноги, собираясь намять бока вору. Дарин, с любопытством наблюдающий за происходящим, вскочил и бросился через дорогу.

– Не сердитесь на этого несчастного, уважаемый! – он торопливо порылся в кармане и выудил последнюю серебряную монету. – Больной человек! – тут Дарин кивнул на Кехелуса. – Недавно с лошади упал, да так неудачно: головой ударился! Вот умом и тронулся: все лепечет что-то, королем себя воображает!

– Что ты мелешь?!

– Вот! Вот опять, видите! Приступ начинается, – озабоченно пояснил Дарин, посмотрел на серебряный лемпир, вздохнул и бросил трактирщику. – Кричит, буянит! Мозги испорчены окончательно.

– Вон оно что, – понимающе протянул трактирщик. Он ловко поймал монету и сделал знак сыновьям. Те нехотя отпустили Кехелуса. – Парень-то малость не в себе? То-то я гляжу, неясные речи ведет! И буен, как весенний тролль! А у него с головой, стало быть, неладно.