– Как-то к слову не пришлось, – рассеянно ответил Лайтонд.

Рингрин промолчал. Он уже давно убедился, что друг его похож на сундук колдуна. Если поискать, там найдутся не только лечебные травы, магические трактаты и фляжка самогона, но и тайны, жуткие и пленительные.

В кармане Верховного мага засветился и задергался магический шар.

– Я вас оставлю ненадолго, – сказал Лайтонд и вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Кулумит сказал удовлетворенно:

– Готово. Примерь, Глира.

Девушка выбралась из кресла, в котором сидела, перекинув ноги через подолокотник. Рыжий эльф подал ей только что законченную кольчугу. Глиргвай надела ее.

– Великовата вроде, – пробормотала девушка, ощупывая себя. Выгнувшись, она попыталась заглянуть себе за спину. – Ну, так и есть, вон пузырь какой на спине…

Глиргвай кокетничала. Кольчуга была настоящим шедевром. Кулумит украсил ее двойными косами. На наплечьях, чтобы укрепить их, вывязал свернувшихся в кольцо змей. Моду на подобные украшения ввела Ваниэль – ненаследная принцесса носила такую же татуировку.

– Ты же будешь еще расти, – заметил Рингрин. – И во время варки она подсядет.

Заключительным этапом изготовления кольчуги являлось вываривание ее в специальном составе, формула которого была известна лишь мастерам. Обычно кольчугу оставляли природного серого цвета, чтобы отличие от стальной или мифриловой рубашки, сделанной кузнецами, не бросалась в глаза. Но при желании можно было и раскрасить доспех.

– Хочешь, она красная будет? – спросил Кулумит.

Глиргвай кивнула. Девушка сняла кольчугу и подсела к Зигфриду на ковер.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Аркан, – ответил оборотень. – Мы плетем такие из драконовой кожи, и потом ловим взбесившихся гросайдечей.

Вернулся Лайтонд.

– Собирайтесь, – сказал он. – Искандер зовет нас в замок.

Верховный маг Фейре обвел взглядом лица друзей. На них читалась одна мысль: «Как, уже?».

Ни партизаны, ни химмельриттер не были трусами. Каждый из них приехал в Рабин только за тем, чтобы погасить Черное Пламя. Но уют дворца Лагкаэра потихоньку проник в их души тысячами мягких щупалец, смягчая ненависть и усыпляя решимость.

Лайтонд усмехнулся.