— Мозель, — медленно начала она, — Николас говорил что-нибудь о Мудреце острова Саре?

— Только что они встречались… но мне показалось, что он что-то не договаривает. А что? Это важно?

— Очень важно. Боюсь, король прав: принца околдовали. Но не я. — Атайя с горящими глазами повернулась к Джейрену. — Это месть за наш отказ присоединиться к нему.

Тут Натан взорвался.

— Ого, ничего себе! Если ваш Мудрец — не знаю, кто это, — такой чертовски опасный, то почему вы никогда даже не упоминали о нем? Да не существует никакого Мудреца, вот почему! Он — выдумка, ложь, чтобы отречься от собственной неудачи! Вы говорили нам, что не собираетесь свергать короля, потом сами себе противоречите своими действиями и в итоге сваливаете вину на кого-то, о ком мы ни разу не слышали!

— Как мне убедить вас? Я не имею к этому никакого отношения!

— Меня вам не обмануть, — плюнул Натан. — Я ухожу. Я был готов бросить вызов священникам, ваше высочество, чтобы изменить один закон, но короля я предавать не собираюсь. Зачем мы вам, принцесса? — спросил он, обведя рукой толпу. — Мы — армия, которую вы клялись не создавать. Вы спасли нам жизнь, чтобы преданные последователи в один день помогли вам захватить власть? Вот так спасительница! — Он отвернулся в полном отвращении. — Надо было сразу догадаться. Вы не святоша… голубая кровь, рвущаяся к трону.

— Я никогда не претендовала на святость! — крикнула Атайя, теряя терпение. — Сожалею, что я не тот мессия, которого вы ожидали. Я не говорю на всех языках мира и не хожу с нимбом над головой. Но если я не делаю из своей веры публичного зрелища, еще не значит, что у меня ее нет, или что я руководствуюсь скрытыми мотивами. Молитва — прекрасная вещь, но за молитвами работа стоит. Бог не выполняет ее за нас, Натан, Он лишь дает нам силы сделать все самим. Я хочу только, чтобы люди перестали убивать нас за то, что мы обладаем чем-то, чего нет у них. Больше мне ничего не нужно.

Тоня и еще несколько человек одобрительно кивнули, однако Натана слова принцессы ничуть не тронули.

— Очень красноречиво, — отметил он. — Прямо как речь епископа. Но я все же ухожу.

— Натан, — поймал его за руку Руперт.

— Оставайся, если хочешь, отец. Но помни: из-за нее ты потерял свою таверну.

— Лучше лишиться таверны, чем сына. Благодаря ей ты до сих пор жив.

— Знаю. И я до сих пор намерен помогать таким, как я. Буду учить магии любого желающего. Но не под ее знаменем. Только не после произошедшего.

С этими словами Натан вырвался из хватки отца и побежал в свою палатку собирать вещи. Через несколько минут он уже шагал прочь из лагеря с джутовым мешком за плечами, из которого торчала спешно запиханная одежда.