— Сколько раз в день их кормят?

— Три, ваше величество!

— С сегодняшнего дня кормить два раза в день. Полнота им вредит.

НУАННА

НУАННА

Верховный жрец Амагда в сером балахоне с капюшоном, почти скрывавшим лицо, одного за другим осмотрел и ощупал мальчишек, лежавших на соломенной подстилке.

— Среди них нет Аххаггида. Вы не исполнили приказ.

Жрецы безмолвно стояли у стены, на которой чадили светильники.

Амагда откинул капюшон. Черная маска скрывала его лицо целиком, почти сливаясь с черными, как смоль, волосами.

— Но теперь уже слишком поздно. Мы должны уйти.

— Во дворце остались люди, — напомнил один из жрецов. — Не те, что пробивали стены, а те, что должны быть принесены в жертву.

— Я знаю. Оставим их Хааху… Как и этих мальчишек.

Амагда взглянул на них: уложенные рядышком, они казались мертвыми. Зелье, которым их напоили, погрузило их в подобие смертного покоя.

— Но мы не можем… — возразил было жрец.

— Вы, — перебил его Амагда. — Вы не можете. Поэтому и останетесь здесь до тех пор, пока Хаах жаждет… Надо сделать вот что: затопить нижние этажи. То воплощение Хааха, которое живет в воде, найдет дорогу. Мальчишек унесите вниз.

— Но жертвоприношение прервано, — снова сказал жрец.

Амагда повернул голову к нему.

— Что же ты предлагаешь?

— Довести его до конца. Вызвать водное воплощение Хааха.

Отдать ему этих, — он кивнул на детей, — и тех, что ходят внизу.