— Закончить труднее, чем начать, — медленно сказал Амагда. — Но главная жертва не принесена… Хорошо. Я оставляю вас здесь, чтобы вы завершили это жертвоприношение. А я выйду на свет. Надо найти мальчишку.

* * *

Потом послышались голоса. Крисс уже слышал здесь голоса — много раз: и тогда, когда умирал на своей подстилке, готовясь к жертвоприношению, и позже, когда искал выхода из бесконечного лабиринта. Эти голоса ничего не значили, и ничего нового они не скажут. Крисс даже не открыл глаз, когда голоса приблизились, и стало слышно, о чем они говорят, аххумские солдаты. Да, простые аххумские солдаты, каулы-ветераны…

Солдаты?..

Крисс открыл было рот, чтобы ответить. Но ответа не вышло. Он пролепетал лишь несколько слов — так ему показалось — да и то по-киаттски. На самом деле он лишь захрипел и замолк. Потом его стало укачивать, и долго-долго качало, так долго, что он уснул, как, бывало, засыпал в качавшейся зыбке в доме Риссов, в родном своем доме на высоком холме, посреди прекраснейшего из городов, Киа-та-Оро…

Крисс почувствовал свет на лице. Свет, какого он не видел давным-давно. Потом его снова стало укачивать, и он опять провалился в забытье.

* * *

Аххаг был еще жив. Он с удивлением понял это, и что-то вроде надежды затеплилось в его душе. Он вспомнил обещание, данное ему там, внизу, во чреве лабиринта, где Хаах получает жертвы и благодарит тех, кто эти жертвы приносит.

Может быть, все, что было после — сон? Может быть, великое жертвоприношение состоялось, и Аххаг все-таки стал бессмертным?..

Он поднялся по ступеням из воды, в которую погрузился было, отдавшись спокойному, вечному течению. Он понял, что надо сделать: вернуться. Но не к алтарю. И не вниз, к одному из выходов в воды священной реки.

Он шагнул раз и другой. Шаги получались неуверенными, ноги дрожали, и голова кружилась. Но рана на горле больше не кровоточила, и Аххаг все увереннее зашагал по коридорам, приближаясь к центру дворца и одновременно опускаясь все ниже — туда, где он впервые познакомился с водным воплощением Бога, где он разговаривал с ним и даже однажды побывал там с Криссом.

* * *

— Дальше я не пойду! — сказал мальчик. Голос его дрожал, в глазах стояли слезы, а губы прыгали.

Аттарх, солдат-третьелинейщик, нагнулся, вглядываясь ему в лицо.

— Мы должны идти, малыш, — надтреснутым от жажды и усталости голосом сказал он. — Мы должны успеть спрятаться до рассвета, иначе они снова захотят тебя схватить…

— Я — Аххаггид! Я — Аххаг Безымянный, я не заслужил еще другого военного имени! — мальчик выкрикнул это и внезапно выхватил у Аттарха кинжал из висевших на поясе ножен. Он выставил кинжал вперед; благородный клинок сверкнул голубым.