Он решительно дернул старика за рукав, прерывая его молитву.

— Вы простите, но… Там же дети, в покоях князя… Они же мучаются, а раз вся магия сейчас кончилась, значит, надо врачей… а то ведь перемрут все.

Тми-Наланси взглянул на него строго.

— Не считай других глупее себя. Конечно, целители у нас есть, но излечение — в руке Единого. Лучше помолчи и постарайся войти во внутреннюю тишину… чтобы там услышать Его.

Митька честно попробовал. Никакой внутренней тишины, однако, не было — билась в висках кровь, слегка звенело в голове, и нетерпение едкой кислотой жгло душу. Хотелось немедленно куда-то бежать, что-то делать, спасать кого-то… а не стоять вот так столбом, глядя на бормочущего старика. Молитвы Единому — это, конечно, правильно, но, по правде говоря, скучно. Пускай Посвященный молится, а Митьку отпустит… типа погулять.

Он осторожно, бочком, начал было двигаться вперед, но тут, едва не сбив его с ног, навстречу промчался бородатый воин с обнаженным мечом в руке.

— Ворота взяли, можно пускать конницу, — выкрикнул он, пробегая мимо. И сейчас же сзади послышался шум, лязг, глухой стук обернутых тряпками конских копыт. Сплошным потоком, не суетливо, но уверенно, двинулась к выходу конница. Митьке пришлось прижаться к черной стенке, чтобы его не зацепили. Стенка оказалась твердой, но понять, из чего она сделана, было совершенно невозможно, тем более, стало куда темнее — конные заслоняли и без того слабый свет. Митька, однако, понял, что это не камень, да и вообще вряд ли что-то такое, что можно потрогать. Что-то вроде затвердевшей тьмы.

Конница казалась нескончаемой, хотя он знал — большую часть хандары составляют пешие воины, всадников около тысячи. И вся эта тысяча сейчас тянулась мимо него, мелькали конские бока, лязгал металл, слышалось частое, возбужденное дыхание. Вспомнились Уголек и Искра. Хорошие были кони, жалко их…

Он все-таки осторожно двигался вперед вдоль стенки, поминутно оглядываясь на старика. Тот, казалось, не замечал ничего, целиком погрузившись в свое бормотание. Однако, когда последний всадник черной тенью проскользнул мимо него к выходу, Митька обнаружил вдруг, что чьи-то стальные пальцы больно сжимают его ухо.

— Ножиком помахать не терпится? — Тми-Наланси, оказывается, стоял у него за спиной. — Так не терпится, что и приказ блистательного Оорта-ла-Мирру забыл? Смотри, Митика, как бы не пришлось тебя наказывать… ибо млад ты и зелен, и помыслы твои колеблемы южным ветром. Тростью же направляют заблудшего на стезю его…

Блин, еще и эти! Обида внезапно взметнулась внутри, жгучей волной прокатилась от желудка к горлу. Уж кто только в этом дикарском мире ни грозил ему — и кассар, и люди из государевой спецслужбы, и князь… а теперь, выходит, и единяне тоже туда же? Да какое они имеют право?