— Могучим и светлым именем отца всех богов и людей, именем Ясеня и Вальгаллы…

Вес плюнул под ноги безучастно застывшей фигуре, стараясь скрыть голосом шорох шагов.

— …Именем ветра и моря, солнца и скал…

Худой человек, что стоял спиной к йотландскому конунгу, передернув плечами, сбросил плащ и медленно-медленно начал поворачиваться.

— …проклинаю тебя, Фенрир, отродье коварного аса…

Фенрир-Квельдульв еще оборачивался, а Вестмунд уже уловил отблеск пламени на оскаленных клыках… Или это был отблеск занимающейся зари?

Ударив хвостом по складкам сброшенного на колкий песок темного плаща, подобрался в центре круга, изготовился к прыжку поджарый серебристый волк. Но вместо того, чтобы прыгнуть, броситься на шатающегося от слабости безоружного человека, волк стал подниматься, расти. Мощные задние лапы распрямились, и Весу показалось, что почему-то не по-волчьи насмешливые глаза зверя стали вровень с его, мгновение спустя голова волка вознеслась над стеной огня, над верхушками ближайших деревьев, а небо уже до половины окрасили нежные полосы рассвета, и все громче, все ритмичнее становилось пение, в котором Вес внезапно различил и тот холодноватый отстраненно успокаивающий голос, который говорил с ним из темноты.

Позабыв о ничтожном человеке, едва-едва доходящем до мохнатого колена, Волк вздернул морду к утреннему небу, будто готовился завыть на бежавший уже с небосвода месяц. Оттянулись темные губы, обнажая прекрасные в своем совершенстве, желтовато-белые кинжалы клыков…

Серебристое тело напряглось, смел к краю круга ненужный плащ могучий хвост и…

Волк схватил выкатившийся из-за леса золотистый шар солнца!

Крик ужаса и гнева комом застрял в горле Веса, мешая дышать, и все же он заставил свое тело броситься, растопырив руки на Волка, в бесплотной надежде… На что?

Шаг. Второй дался ему уже много легче.

Внезапно ощущение какой-то пленки или стены, столь тонкой, что достаточно протянуть руку, чтобы разорвать ее, заставил его остановиться. Остановиться, чтобы увидеть, как, улыбаясь, протягивает ему на раскрытой ладони золотистый шар Грим, сын Эгиля.

Протягивает ему солнце скальд Локи Квельдульв? И улыбается спокойной, без издевки улыбкой?

Зазвучал над огненным кругом чей-то голос. Но принадлежал он будто бы не Гриму, хотя Вес видел, как шевелятся губы скальда, а Тровину Молчальнику, и скальду Одина Эгилю и отцу его, Лысому Гриму, а еще в нем слышалась знакомая гортанность сканейского ярла Хакона. Будто множество интонаций и нот смешалось, сплелось, чтобы слиться в холодноватую хрипотцу Голоса, что говорил с ним из тьмы каменного заточения.