* * *

Дорион похлопал мерина по холке, взял большой ковш и принялся черпать воду из неширокой речушки, наполняя бочки, стоявшие в телеге. Неподалеку сидел молодой светловолосый паренек в легких кожаных доспехах, совсем еще мальчишка, и с угрюмым видом правил камнем лезвие стального меча. Похоже, паренек был из кадангов – только на берегу океана жили такие светловолосые люди, и преимущественно воины из их земель обладали стальными клинками.

Вдоль всего русла реки, как огромный шумный табор, сразу несколькими лагерями расположились ногарские легионы и отряды наемников. С появлением столичной армии в округе стало еще более неспокойно. Вдобавок к многочисленным разбойникам, готовым в любое мгновение обобрать до нитки того, кто слабее, по всем окрестным селениям расползлись орды мародеров. Селян грабили как наемники, так и легионеры, по своему статусу призванные, наоборот, поддерживать порядок. Воинская доблесть ногарской армии осталась в далеком прошлом, ныне легионы не получали никакого жалования и добывали себе пропитание самостоятельно, бесчинствуя в городах и селах. При взгляде на легионеров и присоединившихся к ним головорезов у бывшего воина городской стражи Кадая непроизвольно сжимались кулаки. Но не в его силах было защитить окрестных жителей от многочисленной орды мародеров. В его памяти еще не изгладились воспоминания о погромах в Кадае, когда собственные солдаты грабили мирных горожан. Теперь и здесь повторялось то же самое.

Покинув побережье, Дорион вместе со случайной попутчицей Ариантой добрался до постоялого двора в одной из полуночных провинций. Сейчас девушки не было рядом, но Дориону думалось, что оно и к лучшему. Вряд ли старый стражник смог бы защитить юную девушку от толпы похотливых головорезов. Хозяин заведения был настолько добр, что позволил старому беженцу остаться. Дорион отрабатывал хлеб и кров, выполняя различные работы по хозяйству. Жизнь на задворках бывшей империи трудно было назвать спокойной, тем не менее никто и не подозревал, что хрупкому равновесию придет конец так скоро. Из полуночных лесов в империю вторглись арамеи, из степей на закате пришли гипиты. Пали Токкая, Хорум, Келенган, Сеттоко, еще несколько больших крепостей. Навстречу варварам от столицы выдвинулась армия, не уступавшая размахом грабежей закоренелым разбойникам.

Крестьяне прятали своих дочерей в пустующих конюшнях. Как правило, скотные дворы мародеров мало интересовали, ибо мало у кого сохранилась скотина. Единственной ценностью селян оставались женщины. Впрочем, для плотских утех солдатам хватало собственных рабынь и шлюх, следующих за легионами повсюду, поэтому в первую очередь в селениях разворовывались погреба с припасами. Многие крестьяне присоединялись к войску и получали оружие. Именно таких было большинство среди наемников. Не умевшие воевать, но польстившиеся на заманчивые обещания безнаказанного грабежа и богатой добычи, отнятой у арамеев, жители ногарских селений сотнями присоединялись к войску, пришедшему из столицы. Воины-профессионалы посмеивались, с презрением глядя на примкнувший к ним сброд. Они-то понимали, какая незавидная участь ждет этих горе-вояк на поле брани.