Все, что мы жаждем больше всего на свете, приходит слишком поздно. Вот она, Настя, рядом. Он чувствует ее тепло, слышит ее дыхание. Где это было тогда, когда все виделось всего лишь игрой – злой, жестокой, но просто игрой? Она рядом, можно забыться, хоть ненадолго, ощутить радость от своей победы.

Но все мысли – там, в кошмарном, смердящем, пузырящемся человеческой жижей котле.

Массовка. Она вертит им как хочет. Можно ли игнорировать ее волю? Поступить так, как хочется ему, Хозяину?

Нет.

Там, глубине этого человечника готовится очередная жертва – во имя его, его жизни. И только ей, массовке, решать – стоит ли продлять существование Хозяина за счет одного из статистов?

А теперь, когда стал понятен этот страшный, постыдный, мерзкий механизм продления жизни – жить хотелось с еще большей силой! Вот, вот в чем вся хитрость, подлый, чудовищный юмор Переходящего дорогу! Поманить жизнью, радостью бытия – и развернуть перед носом прайс с расценками на оставшиеся годы, дни, часы…

– Что с тобой? – тихо спросила Настя.

Как ей ответить? Что сказать в эти чистые глаза, когда хочется лишь рыдать и выть, закрыв голову подушкой?!

– Ничего, – сказал Павел и улыбнулся. – Думаю, как покончить со всем этим.

– Правда? – Настя осторожно заглянула Павлу в глаза. – Это было бы…

– Ничего не говори, – Павел прикрыл ей рот ладонью.

Нельзя говорить об этом. Табу. Любой разговор неизменно ведет в пропасть. Надо молчать. Есть вещи, о которых можно только молчать. Или кричать во всю глотку.

– Ты должна уйти, – сказал Павел. – Тебя вывезут из лагеря. Ты свободна. Как я и обещал.

Настя помолчала. И Павел уже знал, что она скажет.

– Никуда я не уеду. Теперь уже некуда.

Павел мысленно повторил последнюю фразу.

«Теперь уже некуда».

Все так. Некуда.

Все возвращалось туда, откуда и началось.

В тупик.