Мысль, формировавшаяся в моем сознании, наконец созрела. Я повернулся к своему собеседнику, надеясь, что он прочтет на моем лице смесь огорчения и восхищения.

— Скажу вам откровенно, де Керадель, даже не знаю, расстраиваться мне или испытывать облегчение. В конце концов, знаете ли, вы взяли меня с собой на весьма высокую гору и показали мне все царства мира и их славу… Какая-то часть меня радовалась происходящему и готова была примкнуть к вам. Пусть я чувствую облегчение оттого, что все случившееся было лишь мороком, но та часть меня опечалена, ибо она хотела, чтобы сон был явью. И я испытываю противоречивые чувства — возмущение тем, что вы сделали меня подопытным в своем эксперименте, и восхищение вашим мастерством. — Я сел за стол и нарочито беспечно произнес: — Полагаю, раз вы раскрыли мне карты, эксперимент завершен.

Его бледно-голубые глаза не мигали.

— Да, он завершен — насколько мне известно.

Я прекрасно знал, что это не так. Знал, что я пленник здесь.

— Тогда, насколько я понимаю, я могу уехать в любой момент? — Я закурил.

— Это излишний вопрос. — Де Керадель прищурился. — Если вы принимаете объяснение случившегося с вами — объяснение с позиций здравого смысла.

Я рассмеялся.

— Этот вопрос — лишь эхо моего служения вам. Сложно избавиться от марева иллюзии, созданного таким мастером, как вы, де Керадель. Кстати, мне хотелось бы послать телеграмму доктору Беннетту.

— Мне очень жаль, но из-за бури телефонный провод, идущий в деревню, оборвался.

— Не сомневаюсь. Я хотел написать доктору Беннетту, что мне здесь нравится и я намерен оставаться здесь до тех пор, пока хозяевам дома мой визит будет в радость. Что вопросы, так интересовавшие меня, обрели ответы, которые меня полностью удовлетворяют. Что ему не о чем беспокоиться и я все ему объясню позже в подробном письме. — Помолчав, я посмотрел ему в глаза. — Мы можем вместе составить это письмо — вы и я.

Он откинулся на спинку стула. Его лицо оставалось невозмутимым, но я заметил проблеск удивления в его глазах, когда я предложил ему поучаствовать в написании письма. Да, де Керадель учуял наживку, но еще не клюнул.

— Почему? — осведомился он.

— Из-за вас. — Встав, я подошел к нему. — Де Керадель, я хочу остаться здесь. С вами. Но не как носитель древних воспоминаний. Не как подопытный, чьим воображением управляете вы или ваша дочь. Не как объект гипнотического внушения или колдовства. Я хочу быть в полном сознании, оставаться собой. И с моим желанием никак не связано очарование вашей дочери. Женщины мало заботят меня, де Керадель, ибо мое сердце принадлежит лишь одной красавице, обнаженной прелестнице по имени Истина. Из-за вас, только из-за вас я хочу остаться здесь.