Она замолчала, но Кентон понял ее мысль.

— Если я не солгал тебе об этом так же, как лгал раньше, — сказал он спокойно. — Что ж, это не было ложью.

— Если ты разорвешь цепи, ты убьешь Кланета? — спросила она.

Кентон притворился, что обдумывает ее слова.

— Почему я должен убить Кланета? — поинтересовался он наконец.

— Почему? Почему? — В ее голосе зазвенело презрение. — Разве не заковал он тебя в цепи? Не высек тебя кнутом? Не сделал тебя рабом?

— Разве Шарейн не прогнала меня своими копьями? — спросил он. — Разве Шарейн не сыпала на мои раны соль своих насмешек?

— Но… ты солгал мне! — закричала она.

Снова он притворился, что раздумывает.

— Что сей лжец, слабак и раб получит, если убьет для тебя черного жреца? — прямо спросил он.

— Получит? — непонимающе переспросила она.

— Чем ты мне заплатишь за это?

— Заплатить тебе? Заплатить тебе! О! — Презрение в ее глазах обожгло его. — Тебе заплатят. Ты получишь свободу… и несколько моих драгоценностей… Забирай все…

— Свободу я получу, когда убью Кланета, — ответил он. — И что мне проку от твоих драгоценностей на этом проклятом корабле?

— Ты не понимаешь, — ответила она. — Когда черный жрец будет убит, я смогу высадить тебя на любой земле в этом мире, на какой пожелаешь. Драгоценности пригодятся в каждой из них. — Она помолчала и добавила: — Неужели они ничего не стоят в земле, из которой ты явился и в которую, свободный, ты, похоже, возвращаешься, когда тебе угрожает опасность?

Ее голос сочился ядом. Но Кентон лишь рассмеялся.

— Ты хочешь большего? — спросила она. — Если тебе недостаточно, чего ты хочешь еще?

— Тебя! — сказал он.

— Меня! — Жрица задохнулась от возмущения, не веря своим ушам. — Чтобы я отдалась мужчине в уплату! Чтобы я отдалась тебе! Паршивому псу! — взорвалась она. — Никогда!

До этого момента Кентон действовал расчетливо, но теперь же он заговорил с яростью, столь же сильной, как и у нее.