— Нет! — вскричал Кентон. — Нет! Ты не отдашься мне! Ибо, клянусь Богом, Шарейн, я возьму тебя сам! — Он протянул в ее сторону закованную руку. — Я стану хозяином этого корабля и без твоей помощи — без той, что звала меня лжецом и рабом и теперь хочет швырнуть мне плату, как мяснику! Нет! Я овладею кораблем своей собственной рукой. И той же рукой я овладею тобою!

— Ты угрожаешь мне! — Ее лицо исказила ярость. — Ты!

Она выхватила тонкий нож и бросила его в Кентона. Но нож отскочил, словно налетев на невидимую адамантитовую[61] стену, и упал к ее ногам, сломанный у рукояти. Шарейн побледнела.

— Ненавидь меня! — глумился над нею Кентон. — Ненавидь меня, Шарейн, ибо что есть ненависть, как не пламя, которое очищает кубок для вина любви!

Жрица скрылась внутри каюты, громыхнув дверью. А Кентон, мрачно хохоча, опустил голову на весло и вскоре спал, как и северянин рядом с ним.

ГЛАВА 10 Корабль плывет

ГЛАВА 10

Корабль плывет

Он проснулся от шума и гула, которые пронизывали корабль. На белой палубе и на черной палубе стояли люди, указывая куда-то, обсуждая что-то, жестикулируя. Стайка птиц — первых, которых он увидел в этом странном мире, — кружила над ним. Их крылья были подобны крыльям гигантских бабочек. Их перья сияли, будто покрытые ярким вермилионом[62] и бледным золотом. Из раскрытых клювов вырывалось пение, подобное перезвону маленьких колокольчиков.

— Земля! — воскликнул викинг. — Мы вошли в порт. Должно быть, еда и вода на исходе.

Дул свежий ветер, и гребцы сушили весла. Наплевав на хлыст Захела, Кентон вскочил со скамьи, оглядываясь. Надсмотрщик не обратил на это внимания, он и сам смотрел на лежащую впереди землю.

Это был остров цвета солнца, покрытый разноцветными кратерами, будто в них гнездились радуги. За исключением этих пестрых вкраплений, берег острова отливал синевой: воды лазоревого моря голубым молоком плескались у кромки земли, где раскидистые деревья тянулись ветвями к траве, словно огромные перья диковинных золотисто-медвяных птиц. Над янтарно-желтой поверхностью острова вспыхивали и угасали радужные переливы, и казалось, что над ним парят лучащиеся цветы.

Корабль подплыл ближе. На носу столпились девушки Шарейн, смеясь и болтая. Сама же Шарейн стояла на балконе, взирая на остров тоскующим взглядом. Теперь он и правда был близко. Спустили роскошный парус. Корабль все медленнее и медленнее на веслах приближался к берегу; лишь когда резной нос почти коснулся земли, рулевой развернул его и тот поплыл вдоль берега. Пока они плыли, ветви странных деревьев спускались к самой палубе, гладя ее вытянутыми листьями. Темно-желтые и янтарные листья покрывали ажурные узоры, похожие на завитки изморози на оконном стекле, сами же ветви поблескивали, будто высеченные из шафранового хризолита. Тяжелые гроздья пламенно-алых цветов, похожих на лилии, свисали с них.