Она подобрала глиняную чашку, не спеша сходила к колодцу, вдоволь напилась и принесла воды с собой. Потом сняла удавку с шеи Красавчика. Старался он на совесть — цепь оставила багровые пятна.

— Пей.

Лу хотел что-то сказать, но не смог. Держать чашку дрожащими руками — тоже. Пришлось его поить.

— Ты пообещала меня убить, помнишь? Убей, — сипло выдавил Красавчик.

— Не стану. Наблюдать за твоими страданиями — сплошное наслаждение.

— Зря ты мне помешала.

— Так у тебя не получилось, мой аквилейский пери… — насмешливо протянула Амаранта.

— Я бы смог покончить с собой.

— А я про неудачную ночь любви.

— У меня и не могло получиться.

Лу тяжело дышал, и Моран снова поднесла к его губам чашку. Глотал Красавчик с трудом, но ему было одинаково трудно и говорить, и молчать:

— Жизнь — такое дерьмо!

— Еще бы! Горло опухло? Надо было дергать цепь резче.

— Не издевайся надо мной, звезда моя. В тебе столько злости!

— Поэтому я сижу тут при луне и отпаиваю водой самоубийцу, продавшего меня в рабство за десять харм? Да, я невероятно зла!

От свежего воздуха Моран подурнело. Она хотела уйти, но Красавчик схватил ее за руку.

— Ты бросишь меня здесь?

— Не хочу тебе мешать. Продолжай, такими темпами к утру закончишь. Докажи, что ты мужчина! Не Фарсиду, — мне.

— Я был лучшим любовником во всей Эльфийской бухте! — возразил Лу дрогнувшим голосом.

— Все временно, не правда ли?