Она услышала, как Доуз говорит:
– Извини. Я не смогу опустить тебя в горн. Придется Тернеру помочь.
Он что, вернулся из магазина? Она не слышала, как он возвращался. Должно быть, она отключилась.
Что-то мягкое прикоснулось к коже Алекс, и она поняла, что Доуз заворачивает ее в простыню – бледно-голубую, из комнаты Данте.
– Она что, в саване? – голос Тернера.
Алекс заставила себя открыть глаза и увидела, как Тернер и Доуз выливают молоко из пакетов в горн. Голова Тернера двигалась туда-сюда, как прожектор, медленно сканируя, оглядывая необычную обстановку верхних этажей. Алекс испытала гордость за Il Bastone, за оружейную с горкой диковинок, за странную золотую ванну в центре комнаты.
Она собиралась быть храброй, выносить боль, сжав зубы, но, когда Тернер поднял ее, она закричала. Мгновение спустя она погружалась под прохладную поверхность, простыня размоталась, и кровь прорезала козье молоко розовыми прожилками. Молоко выглядело как клубничное мороженое, что подают с деревянной ложкой.
– Не дотрагивайтесь до молока! – кричала Доуз.
– Я пытаюсь не дать ей утонуть! – рявкнул в ответ Тернер. Он держал ее за голову.
– Я в порядке, – сказала Алекс. – Отпустите меня.
– Вы обе ненормальные, – сказал Тернер, но она почувствовала, что его хватка ослабла.
Алекс опустилась пониже в молоко. Его прохлада, казалось, просачивается прямо сквозь кожу и обволакивает боль. Она задерживала дыхание так долго, как только могла. Она хотела оставаться под молоком, чувствовать вокруг себя его кокон. Но в конце концов она нащупала пальцами ног дно горна и подтолкнула себя обратно на поверхность.
Когда она показалась над молоком, и Доуз, и Тернер на нее кричали. Должно быть, она оставалась под поверхностью слишком долго.
– Я не тону, – сказала она. – Я в порядке.
И так и было. Боль не исчезла, но отступила, мысли стали яснее – и молоко тоже менялось, становилось прозрачнее и водянистее.
Тернер выглядел так, словно его сейчас вырвет, и Алекс полагала, что понимает почему. Магия создавала нечто вроде вертиго. Возможно, увидеть, как девушка на грани смерти погружается в ванну, а через несколько секунд поднимается из нее целой и невредимой, оказалось для него чересчур.
– Мне нужно в участок, – сказал он. – Я…
Он развернулся и широким шагом вышел из комнаты.
– Доуз, кажется, мы ему не нравимся.