— Предельно, — кивнул я. — Молчу, говорю тогда, когда надо, никого не жалею.

— И, может быть, нам повезет. — Оперативник допил кофе, перевернул чашку донышком вверх и поставил ее на блюдце. — Хотя — не факт. Тебе страшно?

— Есть немного, — признался я.

— А мне нет, — развел руки в стороны оперативник. — Раньше было, а теперь — нет. Атрофировалось со временем данное чувство за ненадобностью, что очень плохо.

— Почему плохо?

— Потому что когда уходит страх, притупляются инстинкты, — пояснил оперативник. — И в один недобрый миг из — за этого я допущу ошибку, которая меня погубит. Это наша профессиональная болезнь, Валера, добрая половина моих предшественников именно так головы и сложила. Теперь главное ухнуть в небытие в одиночку, не прихватив с собой кого — то из коллег, не хотелось бы по ту сторону жизни после испытывать бесконечные муки совести из — за этого.

Сначала я подумал, что он так шутит, но после, посмотрев ему в глаза, понял — не — а, не шутит. Все именно так и обстоит.

Черт бы тебя побрал, Великий Полоз, с твоими предметами старины и отсутствием права выбора! Если до того я не знал, как попасть на кладбище, но очень хотел туда сходить, то теперь ситуация изменилась. Теперь у меня есть проводник, но идти туда именно с ним у меня нет ни малейшего желания.

Но выбора, как было сказано выше, у меня не имелось, потому в районе полуночи я топтался у черных кованых ворот, которые были закрыты. Погода совсем уж испортилась, ветер дул сильный и пронизывающий, да еще время от времени с небес на землю летела какая — то мокрая труха. Похоже, осень на самом деле была не за горами. Пока, слава богу, не календарная, а климатическая, но тем не менее.

В какой — то момент труха сменилась нудным дождем из числа тех, что промочит хуже, чем любой ливень, и я забился под крышу здания, находившегося рядом с воротами. Оно носило доброе и уютное название «Сторожка», на мой взгляд совершенно тут, на кладбище, неуместное.

Я то и дело поглядывал на часы, ругая себя за то, что приперся сюда раньше положенного времени. Одно дело думать о сегодняшнем визите дома, где тепло и светло, другое здесь, рядом с мрачной кладбищенской оградой, из — за которой то и дело раздаются какие — то непонятные звуки. Вероятнее всего, они носят исключительно мирный, бытовой характер, но разыгравшееся воображение поневоле рисует открывающиеся двери склепов, зеленые сгнившие руки, выскакивающие из — под могильной земли, и бродящих по аллеям оборванных зомби. Масс — культура слишком сильно проникла в мое сознание, стереотипы есть стереотипы.