— Ничего с ним не случится, — хлопнул ладонью по подлокотнику повелитель мертвых. — Даю тебе свое слово. Или ты мне не веришь, дьяк?

— Верю, — произнес Павел. — Верю. Но я тоже дал слово…

— И ты его исполнишь. — В голосе умруна послышались раскаты близкой грозы. — Сказано — сегодня этот молодец уйдет из моих владений живым. А вот ты, если станешь упорствовать, вовсе можешь больше белого света не увидеть. Не зли меня понапрасну!

— Иди, — прошептал я, дернув оперативника за рукав. — Не спорь, не будь дураком. Сам же знаешь — он не человек, не солжет.

— Буду ждать тебя у входа на кладбище, — недовольно пробурчал Михеев. — Час. Потом пойду искать.

Умрун снова расхохотался. Надо же, какой весельчак. А говорили — мрачный и злой. Правда, от этого веселья у меня мороз по коже идет.

Павел ушел, умрун же встал с кресла и подошел ко мне, обдав запахом тления, сушеных трав, и еще чего — то неуловимо — знакомого.

— Старые боги. — Он беззвучно, огромной черной тенью обошел меня по кругу. — Давненько я не видел никого из их слуг, давненько. А вот скажи мне, Хранитель кладов, не упоминал ли твой хозяин о некоей богине, что спала тысячелетия, а тут вдруг проснулась?

— Упоминал, — не стал скрывать я. — И даже имя назвал. Как же ее… Морена… Нет. Морана! Точно — Морана.

— Морана, — повторил умрун. — Повелительница белых ветров и черных теней. Значит, знамения не соврали. Хммм…

Он повернулся и неторопливо отправился к разверстой мерцающей могиле, обошел ее по кругу пару раз, после по непонятной причине отвесил подзатыльник одному из призраков, отчего тот превратился в синеватые лохмотья, разлетевшиеся в стороны, а после вернулся обратно ко мне.

— Ты получишь то, зачем пришел. — Тон у повелителя мертвых приобрел деловые нотки. — Вещь останется здесь, я никогда и никому не отдам ничего, что принадлежит мне или моим подданным, но то, что в ней живет — твое. Забери сию душу себе или отпусти — мне безразлично. Но!

— Но? — на автомате повторил я, и умруну это не понравилось, красные точки глаз недобро сверкнули под капюшоном.

— Ты скажешь Полозу, что отныне за ним долг передо мной имеется, — закончил фразу Хозяин.

— Нет, — ощущая, как внутри все сжимается от неимоверного нервного напряжения, выдавил из себя я. — Это невозможно.

— Невозможно? — Капюшон приблизился к моему лицу, и я понял, что такое, когда в лицо тебе смотрит Смерть. Теперь без всяких шуток можно говорить, что я видел все. — Для меня не существует такого слова.

— Не сомневаюсь, — заверил его я, ощущая, как заветный рублевик раскаляется в кармане джинсов. — А для меня оно очень даже существует. Я не могу давать обещания за того, кто старше, сильнее и умнее меня. У меня просто нет на это права. Да и не будет оно иметь силы, понимаете? Полоз просто рассмеется, про это услышав, вот и все. Ну и меня убьет, ясное дело, чтобы зря языком не молол. Клыками кусанет, или попросту задушит.