Хэртстоун прыгал на месте, и концы его полосатого шарфа реяли в воздухе не хуже любого знамени победы. Я искал взглядом Сэм, но она пряталась где-то в гуще толпы.

Джуниор злобно таращился на свои по-прежнему крепко сжатые кулаки. По-моему, он прикидывал, не стоит ли врезать себе самому по морде, а потом заорал:

– Ну и пошли вы все! Подавитесь моей головой! Не желаю жить в мире, где Блитцен одерживает победу в поединке ремесленников!

– Нет, Джуниор, я не могу тебя убивать, – устало произнес Блитцен, в котором одержанная победа явно не вызвала ни гордости, ни злорадства.

– Не хочешь? – разинул от ошаления рот старый гном.

– Нет, – подтвердил Блитц. – Ты просто отдашь мне серьги и цепь, как было условлено. И еще публично признаешься, что отец мой был полностью прав насчет старой цепи. Она нуждалась в замене еще сто лет назад.

– Никогда! – провопил Джуниор. – Подрывать репутацию своего отца не позволю!

– Как знаешь, – махнул рукой Блитц. – Придется мне, видимо, все же идти за своим топором. Боюсь только, он у меня чуть-чуть затупился.

Джуниор с таким шумом сглотнул, что, наверное, стало слышно даже в задних рядах, и уставился с вожделением на пуленепробиваемый галстук.

– Ладно, была, в общем, у Били своя доля правды, – выдавил из себя старый гном. – Нуждалась Глейпнир в замене.

– А ты был не прав, очерняя его, – с укором проговорил Блитцен.

У старого гнома начался тик сразу в обеих щеках.

– Был не прав. Признаю.

Блитцен резко откинул голову, словно пытался что-то найти в мутной сери, служившей здесь небосводом. Губы его беззвучно зашевелились. Я не большой мастак читать беззвучные речи, но все же уверен, что он сказал:

– Я очень люблю тебя, папа. Прощай.

Затем Блитц требовательно посмотрел на старого гнома. Тот щелкнул пальцами. Один из охранников, голова у которого была туго перебинтована, а ноги после контузии молотом едва двигались, подковылял, пошатываясь, к Блитцену.

– Вот, – вручил он ему маленькую бархатную коробочку.

– Серьги для твоей мамы, – последовало пояснение Джуниора.

Блитцен открыл коробочку. Внутри лежали две крохотные кошки из золотой филиграни с золотом – точь-в-точь как на ожерелье Бризингамен. Драгоценные зверьки вдруг потянулись, словно бы пробуждаясь от сна, и, поморгав изумрудными глазками, задрыгали бриллиантовыми хвостами.

Блитц захлопнул крышку.