Ещё меня беспокоило нынешнее моё состояние. Ну как беспокоило? Я просто понимал, что такое «мёртвое» состояние — это ненормально, и за отсутствием эмоций этот момент мной только что и учитывался, как факт. Никак не мог вернуться в человеческий вид. Не было ни тревоги, ни какого–то другого чувства, что я останусь таким навсегда. Тут–то и произошёл мой «запуск» или «включение», не знаю, как правильно назвать. И всему причиной стала моя эмпатия.

Волна беспокойства, а затем любопытства с последующим смущением, разбавилась возбуждением и все это, приправленное очень знакомым эмпатическим отпечатком, буквально включило мой внутренний рубильник с собственными чувствами. Резко обернувшись к двери, увидел лишь, как она поспешно захлопнулась, а от удивления, которое захлестнуло меня с головой, я поскользнулся на скользкой поверхности и брякнулся на дно ванной, гремя костями и попутно матерясь, как сапожник.

Уже переодетый, чистый и причёсанный, я спускался в гостиную своего дома. Гермиона сидела в кресле и с головой закрылась раскрытой книгой, делая вид, что с интересом читает. Как–то слабо похоже на правду. Название–то перевёрнуто, мне и отсюда видно. Или она так осваивает способ чтения с различных ракурсов?

— Гермиона, — обратился я к ней, одновременно вынимая книгу из её рук и старательно давя наползающую на морду улыбку. — Нам срочно нужно обратно, в замок. Потом дочитаешь, что ты там читаешь. Быстрее.

Она лишь молча встала и обняла меня, прижавшись и дрожа всем телом, тихонько всхлипывая. Ну вот, началась сырость! Правда, я совсем не понял, что у неё сейчас внутри, в чувствах происходит. Чего там больше — испуга от пережитого, страха за себя и меня, или беспокойства, что такая ситуация повторится прямо сейчас. Кроме всего, у неё дикий коктейль эмоций присутствовал. Начиная от шока и кончая… желанием… сексуальным.

— Не бойся, kotenok, они тебя уже никогда не обидят, — сказал я, поглаживая девушку по растрёпанной голове.

— Ты… Ты их убил, Гарри? — вздрагивая и всхлипывая, спросила она, но, впрочем, не отстраняясь и даже ещё крепче прижимаясь ко мне.

— Нет, что ты! Просто слегка наказал, но они даже побоятся в твою сторону глядеть, не беспокойся. Говорю же, всё будет хорошо, — продолжал я успокаивать свою девушку.

— Мне страшно, Гарри, но с тобой почему–то спокойно. Хорошо, что ты не стал… Мне будет сложно принять тебя таким, но иногда я тебя понимаю, когда ты говоришь, что нет человека — нет проблемы, — всхлипывала она, утирая слёзы рукавом мантии.

— Соберись, Гермиона, нам нужно ещё показаться в гостиной и отвести от себя подозрения, — как можно более спокойным тоном попросил я, выуживая из кармана свежий носовой платок.