Я прячусь в тени, откидываю назад голову и чувствую, как грудь горит. Что делать?

Я в клетке. В ловушке. И темнота так близко. Так опасно близко.

Я в ужасе пячусь назад, а затем сталкиваюсь спиной с преградой и ощущаю холод. Я ощущаю его так же неожиданно, как и ощутила тепло. А затем мысли исчезают.

Ариадна Монфор исчезает.

***

Я смотрю на то, как Логан Чендлер с размаху ударяет Мэтта по челюсти, и хмыкаю.

Мальчики любят бить других мальчиков, когда речь заходит о девочках.

Будто дикие звери, они рвутся друг на друга, а я бреду сквозь толпу и слежу за ними, слежу за Мэттом. Он, кажется, знает, что я наблюдаю. Потому вновь пропускает удар.

Мне становится скучно. Я разворачиваюсь на каблуках и покидаю гостиную. Дорогу сложно разглядеть из-за едкого дыма, плавающего по коридорам.

Оказавшись на улице, сплетаю на груди руки и опираюсь об ограждение, понятия не имея, куда идти дальше и что еще сделать для любимого Хозяина. Его идея выпустить все грехи, сосредоточенные в ящике Пандоры, показалась мне до невозможного скучной. Мы, как мне кажется, уже проходили через это. Сотню раз. Неужели отец лжи, хаоса и чего он там еще отец, не смог придумать нечто более оригинальное?

Неожиданно я замечаю пикап Хэйдана Нортона, припаркованный напротив дома. Не знаю, о чем его брат думал, оставляя Хэрри одного. Мне стоит только пальцем взмахнуть, и вся их праведная компания умрет. Почему же я медлю? Почему не сравняю их с землей?

А почему Дьявол не уничтожит людей?

Мы должны кому-то причинять боль. И интереснее всего причинять боль близким.

— Хэрри, — я наклоняюсь, оперевшись ладонями о край колымаги, и парень переводит на меня ошеломленный взгляд. Думаю, он хочет закрыть окно, но, кажется, поезд уехал. Я хмурю брови. — Неужели этот злобный, старший брат вновь кинул тебя?

Хэйдан молчит. Не люблю, когда меня игнорируют.

Стискиваю в пальцах холодный металл пикапа, и тут же по лобовому стеклу, скрипя, прокатывается тонкая трещина, будто молния. Ни один мускул на лице парня не дрогает.

— Пытаешься меня напугать? — Спрашивает он спокойным голосом, и я хмыкаю. Я не ожидала, что этот очкастый хиппи вновь научится выговаривать буквы. — Не выйдет.

Вскидываю брови, ощущая раздражение, вспыхнувшее в венах ядовитым потоком. У меня на пальцах загораются ярко-алые искры. Такое случается, когда я собираюсь кого-то убить. Или изрядно помучить. Подаюсь вперед, а потом… потом что-то меняется.