А ведь так просто было отыскать ножницы, так просто было проткнуть себя лезвием.

— Мэри-Линетт потеряла сознание, когда мы были внизу, — говорит Хэрри, вырывая меня из мыслей, — ну, когда мы поняли, что все паршиво, и заразились какой-то дрянью.

— Она не знает о том, что случилось после?

— Видимо, нет.

Хорошо. Ей и так пришлось пройти через многое.

— Да никто ничего не понял, — глухим голосом протягивает Хэйдан. — Мэтт спустился по лестнице и вырвался из дома, ничего не объяснив. Я тогда еще не мог толком стоять… я хотел за ним пойти, но сначала решил тебя проверить. Джейсон остался с Мэри.

— А эта девушка…

— Дельфия. Она тоже внизу.

— Она спасла меня. — Задумчиво хмурюсь. — Что в таких случаях говорят?

— Спасибо?

Усмехаюсь и прищуриваюсь от головной боли. Стоять сложно. Слабость дикая.

— Тебе нужно отдохнуть. Давай, ложись, а я…

— Я сама. Я должна найти Мэтта.

— Слушай, я ведь могу приказать. Сегодня Йоль.

Парень поднимает с пола очки и деловито улыбается, а я недовольно прищуриваюсь.

— Только попробуй. И завтра я на тебе отыграюсь. Лучше помоги спуститься. Ладно?

— Ладно.

Он бережно приобнимает меня за талию и ведет вдоль коридора. За окнами светло. Я принимаю это за хороший знак. Когда происходит нечто плохое, погода меняется. Я с ней связана. Дергаю уголками губ и плетусь по лестнице, с трудом переставляя ноги.

Все это кажется таким странным. В прошлый раз Ноа Морт вернул меня к жизни, но Норин залечила раны. Кто залечил мои раны на этот раз? Как я, черт возьми, выжила? Это с ума сводит. Я ведь не должна дышать, не должна обнимать друга, улыбаться. Я ужасный человек. Опасная ведьма. Мне вдруг кажется, я никогда не прощу себе того, что сделала, и тогда в голове возникает вопрос: что было бы более жестоким, позволить мне умереть или позволить мне жить с виной, которая каждый день будет прожигать легкие?

Мы оказываемся на первом этаже, и я с облегчением выдыхаю. Слава Богу.