— Я полагаю, в той последней бутылочке, что мы дали ей только что, не было ни капли твоего маточного молочка?
— Не понимаю, с чего бы тебе так полагать, Мейбл.
— Альберт!
— Что случилось? — спросил он мягким, невинным тоном.
— Как ты
На крупном бородатом лице Альберта Тейлора появилось страдальческое, озадаченное выражение.
— Я полагаю, тебе бы надо радоваться; что она получила новую большую дозу этого вещества. Лично я радуюсь этому. Это действительно большая доза, Мейбл, поверь мне.
Женщина стояла в дверном проеме, сжимая в руках спящего младенца и уставившись на мужа громадными глазами. Она стояла очень прямо, тело буквально застыло от гнева, лицо бледное, а губы сжаты плотнее, чем обычно.
— Попомни мои слова, — продолжал Альберт, — я готов побиться об заклад, что очень скоро мы получим первый приз на любом конкурсе младенцев, который будет проходить по
Женщина прошла прямо к большому столу в центре комнаты, положила на него ребенка и стала быстро распеленывать.
— Да, — принеси весы! — резко проговорила она, продолжая раздевать младенца.
Наконец она отколола скреплявшую подгузник булавку и оставила младенца на столе совершенно голым.
— Мейбл! — воскликнул Альберт. — Это же какое-то чудо! Она толстенькая, как пончик!
И в самом деле, ребенок сильно изменился. Маленькая впалая грудка с выступавшими со всех сторон ребрами была сейчас плотной, округлой, наподобие бочонка, гордо выпячивался живот. Как ни странно, ручки и ножки, казалось, отстали в развитии: такие же короткие и худенькие, они походили на тоненькие палочки, выступавшие из жирного мяча.
— Посмотри! — воскликнул Альберт. — У нее на животике уже начал прорастать пушок — это чтобы ей теплее было!
Он протянул руку и хотел уже было пощекотать кончиками пальцев нежный пух шелковистых желтовато-коричневых волос, неожиданно появившихся на животе младенца.
—