– Тот доктор ни черта не понимает, и мы оба это знаем. Нам это стало ясно с самого начала. Мы же давно заметили. Вспомни хотя бы случай, когда Дэнни сказал, что хочет увидеть пожарные машины. Это не было случайной догадкой. Он же был тогда совсем еще маленьким. Он просто знает некоторые вещи. И теперь мне страшно…

Она бросила взгляд на синяки на шее Дэнни.

– Ты действительно все знал о телефонном звонке дяди Эла? Это правда, Дэнни?

Дэнни кивнул.

– Он страшно рассердился на тебя, папа. Потому что ты позвонил мистеру Уллману, а мистер Уллман позвонил ему. Дядя Эл не хотел, чтобы ты что-то писал про отель.

– Боже милосердный! – повторил Джек. – А синяки, Дэнни? Кто пытался задушить тебя?

Дэнни помрачнел.

– Она, – ответил он. – Женщина из того номера. Из комнаты двести семнадцать. Мертвая женщина.

Его губы снова мелко задрожали. Он схватился за кружку и отпил из нее.

Джек и Уэнди обменялись испуганными взглядами.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Джек жену.

Она помотала головой.

– Дэнни? – Он пальцем приподнял испуганное лицо мальчика. – Постарайся объяснить, сынок. Мы же тут, рядом с тобой.

– Я знал, что здесь плохое место, – тихо сказал Дэнни. – Еще когда мы были в Боулдере. Потому что Тони показал мне о нем сны.

– Какие сны?

– Всего я не помню. Он показал мне «Оверлук» ночью с черепом и костями перед ним. И еще был этот стук. Что-то… я не помню, что именно… гналось за мной. Чудовище. Еще Тони показал мне РОМ.

– Ром, как в той песне? «Йо-хо-хо, и бутылка рома»?