Бор? Ведь тот японец на Нобелевском банкете говорил о нем? Боже мой, в куче мусора!

Внезапно она нашла три папки. Лассе поднял глаза, но она покачала головой.

— Не то, — сказала она, еще раз прочитав надписи на этикетках.

На корешке самой тонкой папки бледно-голубыми чернилами было написано прописью:

«ЕСЛИ СТАНЕТ ПЛОХО — Иде, открыть в случае нашей смерти».

«ЕСЛИ СТАНЕТ ПЛОХО — Иде, открыть в случае нашей смерти».

Она почувствовала, как в груди забилось сердце. Она открыла папку и обнаружила в ней связку прошитых и аккуратно сложенных писем от руки. Быстро пробежав глазами первый лист, она успела увидеть только несколько слов. Сначала шло ее собственное имя, а немного ниже — «теперь я расскажу тебе об Альме, твоей бабушке», и она поняла, что это письмо от дедушки Манфреда.

— Что это? — спросил Лассе.

Ида не сразу ответила.

— Ничего, — сказала она, закрыв папку. — Ничего особо важного здесь нет. Прочту письмо потом, на досуге.

Они продолжали рыться, и вскоре мешки опустели. Лассе опять посмотрел в окна.

— Пойду принесу другие. Клади все обратно. Когда придет Долли, все должно быть убрано.

— А Долли уже пришла, — раздался грубый женский голос в дверях холла. Там стояла женщина в красной шали и черном вязаном платье. В руках она держала дробовик. Она улыбнулась, опустила винтовку и положила ее на боковой столик.

Лассе сразу же встал с пола. Быстро подойдя к Долли, он похлопал ее, а Долли обняла его одной рукой.

— Ты ведь Ида, да? Я видела тебя только на фотографии. Меня зовут Долли. Извините, но ко мне не так часто приезжают в гости на снегоходах.

— Это мы должны извиниться за то, что не предупредили.

Лассе вкратце описал ситуацию. Долли кивнула, а потом подошла к окну и выглянула на улицу.

— Вроде бы никого поблизости нет. Но лучше, если мы не будем зажигать свет.

Она подошла к Лассе почти вплотную и посмотрела ему в глаза.

— Ты в своем репертуаре. Ты ведь всегда приходил без предупреждения?