Кофе и холод сделали свое дело, перегнав ее из категории «пьяна в стельку» в «чуть менее пьяна» с нотами раздражительности и воинственности в букете.

– Ничего, выживешь, – сказал Сэм. – Если только эти голодные духи нас не сцапают. Тогда – нет. Зато температура окружающей среды разом перестанет тебя волновать. Так на так это будет самая крутая вечеринка на Манхэттене. Гип-гип, ура.

– Веселое у вас настроение, как я погляжу, парниша, – сказала Эви.

– А я вообще веселый, – процедил Сэм сквозь зубы, светя фонариком на рельсы впереди. – Давай, дуй вперед.

Мемфис поглядел вверх, вбирая взглядом все закопченное величие подземки.

– Тут даже как-то красиво, а? Типа целый город под городом.

– Как скажешь, Поэт. Ну что, далеко еще? – отозвалась Тэта, глядя себе под ноги: не хватало еще, чтобы туфля застряла между шпал.

Мемфис черкнул лучом по бетонным аркам.

– Если Лин права насчет станции Бича, футов сто.

Крыса кинулась вдоль рельса, Тэта ахнула. Мемфис обнял ее за плечи.

– Она испугалась нас больше, чем мы ее.

– Тогда она наверняка сдохнет от ужаса.

Кругом появилась вода. Она воняла серой и гнилью. Они прикрыли носы и стали дышать ртом.

– Сэм, – сказала вдруг Эви. – Чего-то я не понимаю, что творится.

– Насколько ты пьяна?

– Да иди ты. Я про… про все вот это. Мертвецы, Джон Хоббс, Уилл, Ротке, карты, которые мы нашли… Проект «Бизон», – c похмелья язык у нее ворочался тяжело. – Я тебе должна кое-что сказать Сэм. Про сегодняшний вечер и про то, что случилось на радио.

Сэм нетерпеливо махнул рукой с фонариком; свет плеснул на железо и грязь.

– Ты сейчас хочешь об этом поговорить? Здесь?

– Тс-с-с, слушай. Тот парень принес мне считать расческу. Ну, гребешок такой. Сэм, она принадлежала Джеймсу, – сказала Эви, держась за его спину, чтобы не навернуться в темноте.