Броуеру пришлось отобедать с производителем джутовых канатов. Обед был долгий, со всеми положенными в таких случаях церемониями. Они сидели на открытой террасе на свежем воздухе и как раз приступили ко второй смене блюд, когда снизу, с улицы, донесся такой знакомый кашляющий рокот мотора, сопровождаемый дикими криками и визгом.

Самый храбрый из мальчиков – позднее выяснилось, что он был сыном местного священника, или дервиша, – влез в открытый кузов авто, твердо уверенный в том, что «дракон», спрятанный под железным капотом, не проснется, пока белого человека за рулем нет. А Броуер, целиком поглощенный мыслями о предстоящих переговорах, оставил двигатель автомобиля работающим.

Очевидно, мальчик все более смелел, красуясь перед своими сверстниками, и начал трогать то зеркало, то рулевое колесо, подражая при этом звукам клаксона. И всякий раз, когда заглядывал под крышку капота, где, по его понятиям, должен был сидеть «дракон», на лицах ребятишек появлялось восторженное и благоговейное выражение.

Должно быть, он, нажав на кнопку стартера, случайно опустил затем ногу на педаль сцепления. Мотор был разогрет и тут же заработал. Испугавшемуся до полусмерти мальчику надо было бы тут же убрать ступню с педали и выскочить из машины. К тому же, будь авто старым или в худшем состоянии, мотор наверняка бы заглох. Но Броуер очень заботился о своем любимом «форде», и машина с ревом двинулась вперед. Броуер успел увидеть это, выбежав из дома торговца джутом.

Роковая ошибка мальчика привела к непоправимому несчастью. Возможно, при попытке выбраться он случайно надавил локтем на дроссель. А может, сделал это специально, в надежде, что именно так поступает белый человек, желая усыпить «дракона». Как бы там ни было, но случилось самое страшное… Автомобиль, набрав убийственную скорость, помчался по извилистой людной улице, перескакивая через тюки и кипы хлопка, давя корзины и клетки с животными, вдребезги разбив тележку с цветами. Он с ревом мчался вниз, под откос, к уличному перекрестку, затем съехал с дороги, перескочил через обочину и врезался в каменную стену. И тут же взорвался, превратившись в сплошной огненный шар.

Джордж сдвинул вересковую трубку из одного уголка рта в другой.

– Вот, собственно, и все, что поведал мне Грир, потому как к этому и сводилось описание Броуером того, что произошло в реальности. А дальше, по словам Грира, началась какая-то фантасмагория, дикая смесь из домыслов и верований, могущих возникнуть только на стыке двух таких разных культур, как наши. По всей видимости, отец погибшего мальчика успел встретиться с Броуером до того, как последнего отозвали в Америку, и швырнул ему в лицо обезглавленную курицу. В Индии это считалось проклятием. Тут, кстати, Грир иронически усмехнулся, давая понять, что оба мы с ним совсем другие люди и не верим в эту ерунду, закурил сигарету и добавил: «Когда случается нечто подобное, за этим всегда следует проклятие. Так принято у несчастных варваров. Они должны соблюдать свои приличия и традиции любой ценой. Без этого им жизнь не в жизнь».