– Теперь ты одна из них.

– Нет. Я богата, но я не зотта. Все достигло критической точки, куда повернет дальше – никто не знает. В ближайшие месяцы прольется кровь. Мне не нужны деньги, чтобы показать кому-то свою эффективность. Деньги нужны, чтобы купить свободу: свободу быстро перемещаться в другие места, свободу покупать нужную тебе еду или оплачивать медицинские расходы. Ласка, я пережила больше, чем все твои друзья-ушельцы в своих тайных норках. Я планирую выжить в этом хаосе.

– Очень надеюсь, что у тебя все получится, – совершенно искренне сказала Ласка.

– Взаимно, – Надя свесилась с кровати, чтобы достать чулки.

[III]

Лимпопо перевозили с места на место. Она решила, что первым местом заключения был изолятор. Там были решетки вместо дверей и раздавались голоса других пленников, слышные через некое подобие вентиляции. Ее камера была достаточно большой, чтобы в ней можно было разместить узкую койку, сделанную из пружинящих металлических полос, которые не отрывались от каркаса, как бы она ни старалась, а также прозрачный пластиковый унитаз без стульчака, вделанный прямо в стену. Через каждые два дня она получала рулон туалетной бумаги и упаковку мыла, которым терла свое тело, отмывая его, как только могла. Ее бумажная оранжевая роба была слишком хрупкой, чтобы скрутить из нее веревку. Ткань ничем нельзя было загрязнить, даже когда она специально выдавила на нее пригодную для еды пасту из тюбика, которую получала трижды в день.

Охранники, дававшие ей еду и туалетные принадлежности, отказывались говорить. Они носили костюмы биозащиты поверх бронежилетов, защитные очки и лицевые маски. Однажды к ней зашел охранник, по защитному стеклу которого стекал смачный плевок. За этим плевком виднелось лицо, искривленное от ярости. Он практически швырнул ее тюбики с едой, туалетную бумагу и мыло и ушел, хлопнув дверью, хотя та и не могла издать больше шума, чем сипение воздухонепроницаемой изоляции.

Дважды ее выводили из камеры и доставляли в помещение для допроса. Там ее обвешивали датчиками. Они побрили ей голову, прикрепили электроды к голому черепу, запястьям, один на сердце, один на горло. Она не сопротивлялась. Кому какое дело было до ее волос? Важно сберечь силы на то, что будет дальше.

Допрашивающего не было в комнате, его голос раздавался из наушника, который охрана вставила ей в ухо. Она слышала вкрадчивое дыхание – интимный момент, словно любовник что-то шепчет в ухо. Это напомнило ей стереофонические наушники космоученых. Только этот наушник использовался, чтобы нервировать и дезориентировать ее.