Они посмотрели друг на друга. Гретил сказала:

– У нее вертолет.

Они снова переглянулись.

– Я остаюсь, – сказала Гретил. Ласка бросила на нее взгляд, полный горя и боли. Гретил также ответила ей взглядом, говорившим, что возражений она не примет. Хорошо зная друг друга, они поняли, что дальнейшие споры бесполезны. Все уже сказано.

– Это мой дом, – сказала Лимпопо. – Я должна остаться с ним до конца. Умереть, если дойдет до этого.

Итакдалее пробормотал что-то ласковое в районе ее ключиц, предназначенное лишь для нее одной.

Она чуть улыбнулась и погладила динамик.

– Ты не можешь остаться, – сказала Ласка. Стэн начал плакать, и это было настолько редким явлением, что Джейкоб тоже заныл. Гретил водрузила его себе на колени и позволила зарыться лицом себе под подбородок. Она посмотрела на Лимпопо. Ее поразило, насколько другой казалась она сейчас, насколько годы, проведенные в тюрьме, не только состарили, но и изменили ее. До этого Гретил всегда поражала та боль, которую испытывала Лимпопо, пытаясь изо всех сил скрыть, что отдает команды или обладает какой-то властью. Теперь она была идеальной альфа-личностью, излучающей неоспоримое превосходство.

– Я никуда не уйду, – сказала Лимпопо с несгибаемой уверенностью в себе.

Дело дошло до Сета и Тэм. Они смотрели то на Ласку, то на Гретил.

– Гретил, – сказал Сет, – ты мать и не можешь…

– Могу, – она проглотила комок в горле, – и останусь. Есть вещи, от которых невозможно убежать, – она подумала о своих аспирантах и о том, что им тогда пришлось пережить. – Я хочу, чтобы мои дети были в безопасности, однако моя семья не имеет больше прав, чем кто-либо еще, – то, что она говорила, было нелогичным, и она сама это понимала. – Я уже столько науходилась в своей жизни, – она пожала плечами, – что теперь никуда не пойду.

Все это могло продолжаться бесконечно, если бы не Надя. Она запрокинула голову, прислушалась к чему-то в своем ухе, пробежалась пальцами по ремню на поясе и сузила глаза:

– Мы уходим.

Она протянула руки, чтобы взять Стэна у Гретил. Та прижала его к себе и поцеловала, затем начала быстро моргать, чтобы не расплакаться. Так же обняла и поцеловала Джейкоба. Она попыталась запомнить запах мальчиков, убеждая себя, что никогда не забудет запаха, лиц и голосов своих любимых сыновей. Затем она обняла свою жену и держала Ласку в крепких объятиях, которые начались годы назад при их первом тайном прикосновении, а потом продолжались все эти годы любви и дружбы, трудностей и расставаний, воссоединений, ссор и примирений. Потребовались все ее силы и даже те потаенные ресурсы, о существовании которых она даже не подозревала, чтобы не заплакать, особенно, когда она почувствовала слезы Ласки на своих щеках, такие же соленые и знакомые, как ее собственные.