– Хороший мальчик.

Цинния

Вошел Гибсон Уэллс, и Циннии показалось, что за ним по пятам идет тень смерти. От него, от кожи, похожей на бумагу, пахло ею. Он держался за соломинку. Ей показалось странным, что он держится на ногах.

– Где Пакстон? – спросила она.

Гибсон смерил ее взглядом, в котором она заметила животный блеск, как будто сейчас он думал о том, что может сойти ему с рук. Он постоял, потом сел напротив Циннии. Двигался медленно, как будто от быстрого движения мог рассыпаться. Сложил кисти рук на коленях и сказал:

– С ним все хорошо.

У Циннии было много вопросов, но она задала самый важный:

– У нас есть зрители?

Гибсон покачал головой:

– Смотрят, но не слышат.

У нее в животе что-то оборвалось. Она чувствовала себя посередине огромного темного океана. Берегов не видно, кто-то покусывает ее за пятки. Она плыла, ища спасательный круг.

– Это вы меня наняли? – спросила Цинния.

У Гибсона дернулась губа. Он поерзал на стуле, как будто искал удобного положения.

– Как вы догадались?

– Надо было сразу догадаться по сумме, которую мне выплатили. – Она засмеялась. – Кто еще мог такое себе позволить?

Он кивнул.

– Вам знакомо имя Джереми Бентам?

– Как будто знакомо.

Гибсон выпрямился и с заметным усилием положил ногу на ногу.

– Бентам – английский философ. Умер в 1832 году. Смышленый парень. Прославился концепцией паноптикума. Знаете, что это?