– Одна.

– Справляешься?

– Приходится.

– Ты очень хорошо выглядишь.

– Ты тоже, – она усмехнулась и кивнула на мою рубашку, мой пиджак.

– Мы давно не виделись.

– Да, – согласилась она, – с того дня.

Да, мы не виделись с того дня, когда на свежей земле возвышался камень, на котором было высечено «Лэндон Донован», а мой костюм был чёрным, как смола.

– Как твоё здоровье? – спросил я.

– Всё хорошо, спасибо, Томас. Тебе нравится твой новый этап в жизни?

– Да. Наверное, нравится.

– А твой тщеславный блеск в глазах горит так же ярко, как и раньше. Этим вы и были схожи с Лэндоном. И многим другим.

Я не нашёлся что ответить, повисла пауза. Я смотрел на неё, а она смотрела на свой бумажный стаканчик с латтэ, водя по нему пальцами, словно в этом заключался высший смысл. Молчание наше сейчас было неловким, и оба это прекрасно осознавали. Я понимал, что наш разговор в любой его вариации уходил бы в тупик, и изменить это было нельзя. Я понимал, что сейчас наступит момент, она возьмет свой стаканчик с латтэ, встанет и уйдёт, и другого быть не могло, но я хотел оттянуть это насколько возможно. Я не знал, что сказать. И всегда в таких случаях я не говорил ничего, и это всегда было самым умным решением. Но если сейчас помолчать ещё немного, она встанет и уйдёт.

– В вашем пригороде скоро появятся роботы-полицейские, – улыбнулся я.

– Ну, – протянула она, – твоими стараниями.

– Тебе они, роботы, не по душе?

– Ты знаешь, я нейтральна к роботам. А ты их всегда любил.

И только я хотел возразить, она тут же себя исправила:

– Уважал, если быть точнее. Восхищался?

– Точно, – я улыбнулся.