Двенадцатая машина шла медленнее остальных, она должна была отстать от основной группы так, чтобы первые машины отвлекли на себя внимание противника.

Двенадцатая машина должна была прокрасться чуть позже их, идти на максимальной высоте, используя облачную погоду, и держаться севернее. Рычагов не задумывался о смысле приказа или его возможных последствиях для всего мира — он выполнял приказ: порой удобнее иметь в командующих вчерашнего командира полка.

Советско-польской границы, проходившей западнее Минска, бомбардировщики достигли на рассвете. Вот теперь-то и начиналось самое трудное. Пока что шли над расположением польских войск, их авиация в бой с советскими тяжелыми бомбардировщиками, шедшими при массированном сопровождении истребителей, не вступала. Но в районе Гродно советские самолеты привлекли внимание немецкого самолета-наблюдателя, который парил в стороне, фотографируя пути отступления поляков.

Сведения о том, что со стороны советской границы идут тяжелые бомбардировщики, Гитлер получил, когда уже был одет, а части строились на Аллеях Уяздовых для парада.

Он провел эту ночь с Альбиной и утром, когда направился в ванную, сказал:

— Я бы хотел сегодня зачать сына. Впервые в жизни такое желание. Почему?

— Потому что это мое желание, — ответила Альбина.

Она причесывалась, сидя перед трюмо. Ее смущало то, что волосы в последнее время стали выпадать, — возраст сказывался… Впрочем, она тут же изгнала эту мысль — сегодня и ее день. Она будет стоять рядом с Адольфом в момент его торжества. И тогда до свершения мести останется всего шаг.

— Ты будешь стоять вместе с женами моих высших сановников, — сказал Гитлер из спальни. — Я не могу подвергать тебя риску — возможно покушение.

— Значит, опасность грозит тебе?

— Нет, меня охраняют космические силы.

— Меня тоже!

— Ты — мать наследника нашей империи, — отрезал Гитлер.

Они завтракали, когда Гитлеру принесли очередное сообщение: тяжелые бомбардировщики русских находятся в полутора часах лета от Варшавы.

— Сколько их? — спросил Гитлер.

— Сейчас данные уточняются, — ответил адъютант. — Очевидно, шесть.

— Сколько им лететь до Берлина? — спросил Гитлер.

— Около четырех часов.

— Поднимите в воздух всю истребительную авиацию рейха, но эти бомбардировщики должны быть сбиты раньше, чем пересекут границу Германии!

Гитлер обернулся к Альбине. Она была испугана.