— Знаю, знаю, — отмахнулся князь и продолжал шепотом: — Мои люди сейчас спускаются с гор. Мы выгоним этого майора, и я уеду с Лами в Европу. У меня капиталы в Швейцарии. Мне больше нечего делать в этих диких горах. Лами ждет меня. Только тише, никому ни слова.

ТЕЛЕГРАММА Лигон бригадиру Шосве срочно из Танги 7.40 Первые партии эвакуированных достигли Моши жду вторую колонну грузовиков медикаменты вертолет обещанный из Митили пресечена попытка князя Урао взорвать дорогу к Танги мост механические мастерские у Танги задержан грузовик с горцами племени Кха шедший в город поддержку князю Урао представители национально конституционной партии выразили поддержку ВРК отмежевались выступлений комитета спасения демократии властью ВРК мною национализированы промышленные предприятия в городе и собственность князя Урао который арестован на допросе признал участие контрабанде опиума полагаю основанием для дальнейшего задержания Тильви Кумтатон

ТЕЛЕГРАММА

Лигон бригадиру Шосве срочно из Танги 7.40

Первые партии эвакуированных достигли Моши жду вторую колонну грузовиков медикаменты вертолет обещанный из Митили пресечена попытка князя Урао взорвать дорогу к Танги мост механические мастерские у Танги задержан грузовик с горцами племени Кха шедший в город поддержку князю Урао представители национально конституционной партии выразили поддержку ВРК отмежевались выступлений комитета спасения демократии властью ВРК мною национализированы промышленные предприятия в городе и собственность князя Урао который арестован на допросе признал участие контрабанде опиума полагаю основанием для дальнейшего задержания

«Вот что писал житель Катании: «…Со всех сторон просили о помощи. На каждом шагу лежали мертвые, массы раненых, улицы стали неузнаваемы, да и не существовало их больше, вместо них стояли остатки домов и горы обломков. Когда я шел по улице Мессины, я заметил, как один грабитель пытался сломать ящик, я прицелился в него из револьвера, приказывая ему бросить банковые билеты, которые он уже держал в руках. В ответ он стал что-то бормотать, грозя ножом, но тут показались солдаты, схватили его и увезли. Когда его вели солдаты, все встречающиеся плевали на него, а жители хотели убить этого жалкого человека…» «Только когда мне удалось пригласить с собой двух русских моряков, стала продуктивнее моя работа… Среди этих моряков я видел много контуженых, раненых, продолжавших работать, рискуя своей жизнью при каждом случае спасения. Они взбирались на такие места, где, казалось, смерть несомненно угрожала им, но они побеждали и спасали людей… На остатке балкона пространством не более метра, зацепившись рубашонкой за изломанную решетку, висит девочка лет шести. Только половина ее тела на обломках, а голова и грудь в воздухе: девочка молчит и смотрит вниз. Снять ее почти невозможно: обломок стены едва держится, достаточно толчка лестницы, приставленной к ней, и тяжести человека, влезающего по лестнице, стена упадет и ребенок погибнет. Матросы действуют словно акробаты, они ставят лестницу, не касаясь ею стен, на вершину ее влезают двое, один садится верхом на другого, горизонтально вытягивает свое тело и снимает девочку. Это было сделано так ловко, что среди стонов боли и криков о спасении раздался, может быть, и неуместный, но неудержимый крик победы и радости». М. Горький. Землетрясение в Калабрии и Сицилии. С.-Петербург, 1909.