После окончания страстной речи князя ничего не произошло. Крестьяне все так же стояли, стараясь не глядеть на грозного владыку, ребеночек заплакал. Видно, князь разгневался, он повысил голос и начал сурово корить крестьян. В тот момент я не догадывался, что мои спутники из монастырской деревни — бывшие рабы из долины, так что князь для них авторитет относительный.

Капитан Боро взял князя под локоток и начал его успокаивать. Я воспользовался паузой для последней попытки повлиять на старосту.

— Если мы задержим их, — сказал я, — они отдадут Лами. Ведь они заодно с Па Пуо.

Староста отрицательно покачал головой.

— Мои люди, — сказал он, — не будут этого делать.

Кстати, почему комендант бежит из Танги вместе с князем?

Неужели Вспольный был прав в своих подозрениях?

Князь, не вняв увещеваниям Боро, протянул длинную руку к кобуре капитана и начал расстегивать ее, чтобы добыть пистолет. Боро испугался, стал отдирать пальцы князя. Они молча боролись за оружие, сопя и тяжело вздыхая. Зрелище могло бы быть смешным — маленький круглый Боро и длинный князь в пурпурном халате, но никто не смеялся. И я с некоторым облегчением увидел, как один из охотников поднял длинное ружье и наставил его на дерущихся. Охотники не хотели, чтобы в них стреляли.

Староста сказал две или три фразы. Довольно громко. Он велел князю и Боро идти своей дорогой. Иного перевода я не придумал.

От этих слов князь сразу отрезвел. Его рука опустилась. Боро снова застегнул кобуру и прикрикнул на женщину и маленького солдатика, который поставил было чемоданы на землю. Солдатика мне было жалко.

Мы стояли, а они проходили между нами, как сквозь строй, и не глядели по сторонам, даже дети. Князь прихрамывал, видно, разбил ноги в кровь, но шел, задрав голову (если бы я ему сочувствовал, то сказал бы «подняв голову»).

Один за другим они пропадали в кустах. Я вдруг представил себе, сколько им еще идти, и понял, что им не успеть выйти из ущелья до начала землетрясения — остался час, может, два, и они могут погибнуть под обвалом.

Я оглянулся на старосту. Что толку стоять, если все равно отпустили князя? Но он стоял.

— Пошли? — спросил я.

— Нет, — вдруг ответил староста. — Слушай!

Вертолет, летевший совсем низко, появился неожиданно, как ревизор в известной пьесе Гоголя.

Очевидно, никто не осознал, что ревизор — это лицо, облеченное правом опускать занавес. Мы задрали головы, глядя наверх, а машина, наклонившись, начала быстро спускаться на седловину. Ее винты прижали к земле траву.

Вертолет еще не коснулся земли, как люк в нем открылся и оттуда стали выпрыгивать солдаты в голубых беретах, быстро и четко, как на учениях. И тут же разбегались веером, так, чтобы охватить нас кольцом.