Столы и стулья по такому поводу убрали, поставив у стен лавки, на которых уже причитали и выли специально нанятые плакальщицы. По середке же, в гробу лежала сама девчушка, держа в сложенных руках так и не отстриженную русую косу. Юным и безмятежным было ее лицо. И вовсе можно было бы принять ее за спящую, если бы не заботливо омытая сквозная рана в груди, угадывавшаяся под белоснежной льняной рубахой.

Сквозь бабьи плачи угадывались слова склонившегося к телу жреца, вызванного для проведения похорон. Хоть и были сельчане обращены в истинную веру, не потеряли они своих коренных традиций, обмолвившись, что «господин охотник» все равно не в том состоянии, дабы провести обряд надлежащим образом.

Упомянутого охотника сельчане со всеми присущими почестями расположили на постоялом дворе выделив пару сведущих в врачевании баб. В себя Женс не приходил, а сами сиделки поговаривали, что и вовсе дело его гиблое, не жилое. Однако же не уходили — хорошо знали свое дело…

Шинкарь, как того требовал обычай не входил, сидя на крыльце. Постарел, устал отец убитой. Залегли на его челе глубокие морщины, застыли на глазах невыплаканные слезы. Сидел он сгорбившись, сжимая руками голову.

Единственной и любимой была его дочка Сонька. И страдал от горечи утраты мужик, не глядя ни на людей, ни на мир. Ушел в себя, не проронив ни слова.

Люд его и не трогал. Обходили стороной, стараясь, лишний раз даже не смотреть. Не приличным было подсматривать чужое горе.

Однако же Юрий не мог отвести взгляда от шинкаря, от его глубоко горя. Чувствовал кровь на своих руках и вину, легшую тяжкой ношей на его плечи. Смотрел он на сгорбленную фигуру шинкаря и корил себя внутренне, ругал страшными словами.

— Ах, пане помощник охотника, какое все-таки горе! — к Юрию засеменила какая-то баба, держа в руках сверточек. — Никакого спасу нет от этих тварей! Чем же им дите малое не угодило? Сонька же была, словно божий одуванчик, светлая, добрая…

Простодушная замолчала, взглянув в искаженное яростью лицо Юрия.

— Д-да, она была просто ч-чудной… — кое-как выдавил из себя слова Юрий, мысленно желая бабке провалиться, куда подальше в Бездну.

— Ох, что-то я заболталась… Держите, пане помощник охотника, — женщина поспешно раскланялась, сунув пастуху в руки тот самый сверточек. Уходила она быстро, то и дело настороженно оглядываясь и смущенно хлопая глазами натыкаясь на злой взгляд Юрия.

Прав был во всем Лич, предсказав, что не будет парубку счастья за убийство. Опустил Юрий руки, отвернулся, и побрел куда глаза глядят, стиснув что есть мочи сверточек. Хуже вины жгла его та сладкая ложь, что в итоге преподнес он сельчанам. Мол, убил Соньку злой дух, и чуть их с Женсом к Ирриилу раньше времени не отправил…