Сглотнув, Джек отправился прочесывать заросли кустарника в поисках Виктории.

Наконец он увидел ее рядом с ручьем, и, как обычно, у него перехватило дыхание.

Она превратилась в единорога. Ее маленькие и аккуратные копытца невесомо ступали по траве. Сама она светилась и переливалась, словно жемчуг, а ее шелковистая грива мягко рассыпалась по тонкой шее. Спиралевидный рог был таким белым, что его нельзя было не заметить даже в самой кромешной тьме. А ее глаза…

Джек никогда не смог бы найти подходящих слов, чтобы описать их. Он был не в состоянии оторвать от нее взгляда.

– Привет, Викто… Луннарис, – поправил он себя.

Она приблизилась к нему, и Джек почувствовал, как сердце его бешено забилось. Она никому и никогда не показывалась на глаза в обличье единорога. Даже Кристиану.

И все же позволила Джеку несколько раз застать себя врасплох. Намеренно. Мальчик воспринимал этот жест как подарок, как знак внимания и признания с ее стороны. И тогда мальчик впервые задался вопросом, хочет ли она увидеть его в обличье дракона или нет? А, может, ей просто все равно…

Единорог стоял рядом с ним, и очарованный ее взглядом мальчик протянул руку, желая коснуться Луннарис. Но волшебное создание быстро отступило. Джек улыбнулся: он мог видеть Викторию в обличье единорога, но касаться ее – нет. Это новое неписаное правило.

И, к сожалению, не единственное.

Медленно-медленно Луннарис превратилась в пятнадцатилетнюю девочку с темными локонами и выразительными темными глазами, ярко выделявшимися на ее аккуратном смуглом личике. Наклонив голову, она посмотрела на него взглядом единорога.

– Привет, Виктория, – сказал Джек. – Я искал тебя.

– Ну, вот ты меня и нашел, – улыбнулась девочка. – Что-то стряслось?

– Александр хочет собрать нас всех в библиотеке.

Виктория нахмурилась. Она догадывалась, зачем.

Ребята вместе направились в сторону дома. Джек шел на некотором расстоянии от нее, чтобы случайно не коснуться девочки. И это стало вторым правилом. После трансформации Виктории требовалось некоторое время, чтобы снова вжиться в человеческое тело, и ей не нравилось, когда до нее дотрагивались.

Мальчик задумался. Любовь, которую девочка чувствовала к двум юношам – Джеку и Кристиану, – казалось, за это время только стала сильнее, крепче, ярче. Ее глаза говорили сами за себя.

Но проявлять свои чувства девочка стала намного реже. Она уже не искала встреч с ними, не обнимала их, не ласкала. Джек не знал, что значит ее поведение, и, если бы не ее глаза и улыбка, он мог бы подумать, что она его разлюбила. Мальчик не знал, рад ли он был таким изменениям.