– Скукота, – протянула Хирц.

– Соглашусь, но дело не в этом. Видите ли, на Голгофе кое-что есть.

– А конкретнее можно? – спросила Селестина.

– Пожалуйста.

Из-за горизонта появилось нечто.

Высокое, темное, подробностей не разобрать. С первого взгляда показалось, это что-то вроде соборного шпиля, проступающего в утреннем тумане. Нечто приближалось и росло, приобретало очертания: узкая опора упирается в лампообразное навершие, а то восходит конусом к игольному острию…

Было невозможно определить, сколь велико это нечто и из чего оно сделано, однако не возникало сомнения в том, что это искусственное сооружение, ничуть не похожее на природное образование, будь оно биологическое или геологическое. На Гранд-Титоне бесчисленные одноклеточные объединяются, формируя «живые» башни – главные естественные достопримечательности этого мира. Башни достигают изрядной высоты и часто принимают причудливую форму, но любому ясно, что они – плод инстинктивных биологических процессов, а не сознательных усилий. Здесь же, на Голгофе, царила симметрия, не характерная для биологии, а вдобавок сооружение высилось в гордом одиночестве. Будь оно живым, на поверхности наверняка нашлись бы и другие подобные колоссы наряду с признаками соответствующей экологической среды.

А если предположить, что это горная порода, результат миллионов лет геологической эволюции, все равно на планете должно найтись что-то похожее.

Нет, эту штуку воздвигли преднамеренно.

– Здание? – осведомился я у Чайлда.

– Да. Или машина. Отсюда не угадаешь. – Он усмехнулся. – Я окрестил ее Кровавым Шпилем. Выглядит не очень-то страшно, верно? Пока не присмотришься.

Камера облетела Шпиль – или что это было на самом деле, – показывая, каков он с разных сторон. Приближение позволило заметить, что его поверхность не гладкая, что она изобилует узорами и прочими сложными геометрическими формами, а по соседству змеятся и ветвятся какие-то трубы, словно вены под кожей. Признаться, эта картинка заставила меня засомневаться: может, перед нами все-таки некое существо биологического происхождения?

Вблизи сооружение смотрелось как гротескное сращение животного и машины, смахивало на воплощенную фантазию впавшего в старческое слабоумие дядюшки Чайлда.

– Какая высота? – спросил я.

– Двести пятьдесят метров, – ответил Чайлд.

Внезапно мне бросились в глаза какие-то блестки на поверхности планеты – будто сооружение сбрасывало металлические чешуйки.

– А это что? – спросил я, тыча пальцем.

– Давай покажу. – Чайлд в который уже раз увеличил изображение, и блестки приобрели четкие очертания.