Тринтиньян вышагивал чуть позади, перемещаясь с той автоматоподобной одеревенелостью, к которой я постепенно начинал привыкать.

За ним шла Селестина, а я следовал за нею по пятам.

Замыкала группу Хирц, маленькая, смертоносная и – как я усвоил, познакомившись с ней поближе, – ничуть не похожая на тех немногих детей, которые встречались мне ранее.

А впереди, вырастая все выше, воздвигалась та штука, которую мы прилетели покорять.

Конечно, она была видна задолго до того, как мы выступили в путь. В конце концов, эта дура в четверть километра высотой! Но, мне кажется, мы все постарались отрешиться, вычеркнуть ее из восприятия до тех пор, пока не приблизимся. Лишь теперь, когда наши ментальные щиты опустились, мы позволили себе принять во внимание факт существования гигантской конструкции.

Огромная, безмолвная, она заслоняла собой небо.

Во многом она соответствовала тем картинкам, которые нам показывал Чайлд, разве что выглядела куда более массивной, если угодно – более весомой и реальной. До ее основания оставалось метров двести, но средняя часть, то самое лампообразное навершие, уже как будто нависало над нами, грозя вот-вот обрушиться и раздавить в лепешку. Это впечатление усугублялось редкими высотными облаками, что пролетали над конструкцией, гонимые реактивными воздушными потоками Голгофы. Вообще конструкция выглядела так, словно готова обвалиться. Стоило мне осмыслить, сколь она велика – сколь древнее это сооружение и сколь оно опасно для мелочи вроде нас, – сама мысль о том, чтобы проникнуть внутрь и подняться наверх, стала подозрительно смахивать на безумную фантазию.

Но голос рассудка вовремя напомнил, что именно такого эффекта, скорее всего, добивались неведомые создатели Шпиля.

Поэтому следующий шаг к основанию сооружения дался чуточку легче.

– Что ж, – проговорила Селестина, – мы, похоже, отыскали Аргайла.

Чайлд кивнул:

– Ага. То, что осталось от бедняги. К тому времени мы успели найти несколько конечностей, но его тело можно было признать относительно целым. Внутри Шпиля он лишился ноги и все-таки смог выбраться наружу прежде, чем его умертвили удушье и потеря крови. Вон там, умирая, он делился знаниями с зондом Чайлда, который наконец-то соизволил появиться из укрытия.

Быть может, на грани смерти несчастному капитану привиделся благой стальной ангел.

Сохранился он не очень хорошо. На Голгофе не было ни бактерий, ни относительно жаркого климата, зато налетали яростные песчаные бури, а потому слой песка то покрывал тело в скафандре, то отползал, унося с собой элементы снаряжения. Если коротко, то скафандр Аргайла частично исчез, а в визоре шлема зияла трещина, обнажавшая череп. Кое-где к костяку еще цеплялись клочья высушенной ветром кожи, но лица по ним было не восстановить.